Порошок, которым воспользовался Ингигот в бою, имел химическую природу, все то, что было связано с магией, абсолютно не действовало на Аарона.
В один из дней Ингигот как-то даже нанял настоящего кадрового мага, но тот тоже оказался бессилен. Клинок парня оказывался у горла мага еще до того, как тот успевал применить заклинание. Это оставалось загадкой, но Аарон был неуязвим перед магией.
На каждом занятии учитель завязывал Аарону глаза и заставлял сражаться с противником вслепую, полагаясь только на свои ощущения, интуицию и слух. Поначалу парню казалось, что научиться подобному было невозможно. Ему тяжело было отражать даже самые элементарные атаки. И хотя Аарон напрягал все свои чувства, его меч рассекал воздух, тогда как деревянный меч учителя всегда достигал цели. Ученик казался себе беспомощным, немощным калекой.
Ушло долгих три месяца, прежде чем Аарон смог отразить первый удар вслепую, и еще год, прежде чем он научился предугадывать атаки учителя и на равных им противостоять. Юноша не мог этого объяснить, но теперь он как будто чувствовал, где находится и что делает противник. Ингигот на этом не остановился и заставлял парня сражаться левой рукой или с привязанным к ноге мешочком с песком, имитируя полученное ранение.
Единственное, что Аарону абсолютно не давалось – стрельба из лука. Парень не мог похвастаться успехами во владении этим оружием. И хотя Ингигот всячески пытался научить его правильно стрелять, все его усилия были тщетны. Аарон попадал в соломенное чучело с пятидесяти шагов на третий раз, если же расстояние увеличивалось, то результаты и вовсе были плачевны. Но в сражении на мечах парень делал успехи, и Ингигот все чаще терпел поражение.
***
В этот день Аарон, возвращаясь после тренировок Ингигота, застал дома отца, орущего на мать:
— Женщина, ты можешь их заткнуть?!
— Они же дети, что я могу поделать?
— Не знаю, придумай что-нибудь!
— Почему ты вчера не ночевал дома?
— У нас начались маневры, я должен быть со своими солдатами!
— А как же твоя семья? Ты что, совсем о нас забыл?
— Выбирай слова, женщина! О, Хор, дай мне сил и железные нервы! Хорошо, что ты пришел, завтра поедешь со мной в лагерь, — уже обращаясь к Аарону, сказал отец.
«Когда Тимон уехал, и родились близняшки, мать все чаще перечила отцу. Что-то в ней поменялось и больше не было того страха, который она обычно испытывала. Скорее всего, он завтра все забудет», — подумал Аарон.
***
Как ни странно, утром отец не забыл о своем обещании, и они действительно отправились в военный лагерь, который по традиции всегда располагался на невысоких холмах недалеко от Эбрука.
Аарону нравилось в лагере, если это не предполагало поездку на несколько недель, конечно. Отец часто брал сына с собой, показывал внутренний военный уклад. Здесь проводились парадные построения и тактические учения. Солдат обучали сражаться в строю и поодиночке, взаимодействовать пехотным подразделением и кавалерией, а также отрабатывать различные тактики, включая засады и отступления. Словно один огромный живой организм, армия выбрасывала вперед свои щупальца—конницы, ощетинивалась копьями и забрасывала врага потоком стрел.
Удивительно, но при своей любви к выпивке, Стенгаст был отличным генералом. Он держал всех в ежовых рукавицах. Подчиненные его боялись, но всегда отзывались о нем с каким—то трепетом и теплотой. Аарон знал это, так как становился невольным свидетелем подобных разговоров во время своих ночных и вечерних прогулок по лагерю. Еще люди говорили, что у отца дар полководца. Эх, сладкие воспоминания детства, казалось, что это было совсем в другой жизни!
Парень любил, когда отец брал его с собой в штаб во время учений. Обычно он наблюдал за всем с Генеральского Холма, откуда хорошо были видны все маневры. Солдат учили быстро перестраиваться из походного положение в боевое, а также отражать мнимое нападение противника с одной из сторон. Часто армия выдвигалась на несколько дней пути от постоянного лагеря и тогда Аарон был свидетелем построения временного военного лагеря на ночевку.
Солдаты рыли окопы по периметру, закапывали на участках частокол и ставили временные ворота. Лагерь тогда напоминал огромный муравейник, где каждый тянул колоду, расставлял палатку или же занимался лошадьми. То тут, то там слышался командный голос капитанов, орущих на зазевавшихся подчиненных, и звуки ударов топоров.
— Смотри и запоминай, — отец предпочитал лично контролировать построение лагеря. — Хороший командующий должен видеть все своими глазами, а не сидеть где-то в штабе.
И Аарон запоминал. Ночью лагерь жил своей жизнью. Большинство солдат грелись у костров, распивали спиртные напитки и играли в азартные игры, хотя это и было запрещено. Аарону очень нравилось проводить время с солдатами. Он часто видел случаи, когда те вели себя не совсем по уставу, но никогда не рассказывал об этом отцу или кому-то из командования. Солдаты любили мальца и часто делились с ним байками и интересными историями из жизни. Для Аарона ничего не было лучше, чем посидеть ночью у костра и под треск поленьев послушать рассказы солдат. Отец никогда не препятствовал такому увлечению сына, более того – всячески его поощрял.
— Это очень хорошо, что ты можешь вот так вот посидеть у костра простых солдат, — начал разговор отец с грустью в голосе, — я бы тоже так хотел, но к сожалению, уже не могу. Я их генерал, и должен всегда выдерживать дистанцию с подчиненными, назад пути уже нет. Хороший командир знает, чем живет его солдат. Надеюсь, что ты тоже пойдешь по моим стопам и однажды станешь хорошим командиром. Но ты должен понимать важность дисциплины в армии.
Увидев одного из своих подчиненных занятого игрой в карты, Стенгаст начал его ругать:
— Капитан Тес, чем вы здесь занимаетесь?
— Играю в карты, сэр, — ответил капитан, встав по стойке смирно.
— Это я и так вижу. Почему вы не заняты проверкой постов по периметру?
— Виноват, сэр!
—Скажите коменданту лагеря, что вы лишаетесь недельного жалования.
— Так точно, сэр!
После этих слов капитан тут же направился к палатке коменданта.
— А вам что, – особое приглашение нужно? — обратился Стенгаст к другим сидящим у костра солдатам. — А ну, быстро за работу!
Никто даже не думал спорить с генералом. Просить снисхождение у Стенгаста – занятие абсолютно бесполезное, он был тверд словно кремень, особенно в вопросах дисциплины. Все тут же отправились по своим делам.
***
Утром следующего дня отец предложил немного проехаться верхом. На дворе стояло бабье лето, день было погожим и теплым. Стенгаст развернул лошадь в сторону от дороги и поскакал на холмы рядом.
С холмов открывался чудесный вид на долину внизу. Немного поодаль виднелись соломенные крыши деревенских домов. А так, как это была пора сбора урожая, крестьяне, одетые в белые льняные рубашки, жали пшеницу и собирали ее в снопы. Издали поле походило на цветное лоскутное одеяло, где каждый из квадратов засеян льном, пшеницей, репой или травой для скота. Немного в стороне, будто бы кто—то расплескал кувшин с молоком на зеленую скатерть, паслась большая отара белых овец.
— Что ты видишь? — спросил отец.
— Я вижу, как крестьяне убирают свой урожай, — ответил Аарон.
— А как ты думаешь, зачем я и солдаты воюют? Зачем мы топчем сапогами грязь дорог, терпим лишения, холод и проливаем кровь? В чем смысл? — спросил Стенгаст. — И не дождавшись ответа, сказал:
— Смысл вот в этом, чтобы другие люди могли спокойно жить, собирать урожай и рожать детей. Ведь Титос – это не просто название, это то место, где мы родились, и мы должны его защищать во чтобы то ни стало, иначе все, к чему мы привыкли, все, что мы любим, попросту исчезнет. Теперь ты понял?