Марк поискал источник света поярче, чем подсветка на молекулярном резаке, нашел на поясе мертвого медика фонарь, осветил голограмму на двери. Эмблема слишком хорошо была знакома. Совершенный человек Леонардо да Винчи. Герб Неронии. Итак, он на астероиде, принадлежащем Неронии. Или на боевой станции?
Последняя догадка показалась более вероятной. Марк уже почти не сомневался, что оказался на одной из военных баз, стерегущих сектор Неронии. Как помнится, их три. «Тразея Пет», «Сенека» и «Поппея», Тогда получается, что есть прямая дорожка из «Пирамиды» на Островах Блаженных прямиком на одну из баз Неронии? Невероятно. Но если это не сон памяти, то версию с чудесной дверкой придется принять. Изощренный ум патриция готов принять любую версию. Даже самую безумную – будто тень Неронии простирается до самых Островов Блаженных.
Но даже если это не бред, и Марк оказался на боевой станции неров, тогда появляется еще один вопрос: с кем идет сражение? Разве Нерония с кем-то воюет? Кажется, еще утром эта гедонистическая планета со всеми пребывала в мире, если не считать перманентного конфликта с пиратами. Правда, неизвестно, что сейчас на Неронии – утро или день.
«День», – подсказал голос.
«Спасибо», – едва не ответил Корвин вслух.
Итак, сейчас день. И днем уже идет война? Самое простое из всех объяснений – на боевую станцию напали пираты. И префект Корвин волей-неволей будет сражаться на стороне неров. С которыми всегда (или почти всегда) Лаций враждовал.
– Кто-нибудь… пить… – простонал раненый на полу.
Марк наклонился над парнишкой лет двадцати, надел на руку манжету с голубой кровью. Отыскал флягу с водой, смочил губы. Он не знал, можно ли этому раненому пить. Стал осматривать остальных. Нашлось еще шестеро живых. Манжет было больше. Корвин одарил каждого «браслеткой жизни» и вернулся к первому раненому, тому парню, у которого был разворочен живот. Когда парнишка попытался приподняться, под боком у него стало подозрительно хлюпать. Как будто парень лежал в луже. Марк принялся обливать рану регенерационным раствором. Не знал, поможет это или нет.
– Кто на нас напал? – Корвин старался коверкать всеобщий язык на манер неров.
Впрочем, за лацийца Марка тоже не примут – будем надеяться. У него вульгарный акцент уроженца колоний. Хотя человеку, у которого кишки вываливаются из брюшной полости, не до лингвистических нюансов.
– Колесничие, – прохрипел раненый нер.
– Да неужели! – патриций выкрикнул это чуть ли не с восторгом. Вот уж из кого он с удовольствием выпустит кишки, так это из колесничих.
– Они, – выдохнул раненый.
И тут шлюзовые двери на противоположной стороне коридора стали разъезжаться. Еще только намечалась щель. Марк отшвырнул аптечку и схватился за рукоять бластера. Он или они? Кто быстрее?! Корвин вскинул руку, но стрелять не стал – различил светящиеся оранжевые полосы. В проеме стояли люди в форме неров. Сейчас они для него свои. Впереди – офицер в блестящем комбинезоне. На голове гермошлем. Вернее, остатки шлема, стекло расколото, осталась одна половинка.
Лицо закопченное. Черное… или в самом деле этот парень черный? Не разберешь.
– Нерония! – крикнул офицер.
– Свои, – отозвался Марк, опуская бластер.
– Молодец, сержант! – Офицер направился к Марку, лавируя между телами, следом двинулись еще трое. Двое остались у дверей шлюза.
– Гарри, – обратился офицер к одному из своих спутников. – Проверить коридор нижнего дока. Живо! – И указал на дверь, из-за которой недавно пришел Марк.
– Там колесничие взорвали термогранату! – предупредил гость с Лация.
– Скорее, выжигатель плоти, – поправил офицер. – Палит органику, конструкции остаются. Наденьте фильтры.
Один из троицы кивнул, и все напялили маски. После чего скрылись в коридоре, откуда только что пришел Марк.
Корвин пожалел, что не попробовал сразу же нащупать обратный канал. Впрочем, выражение «сразу же» не подходило к данному случаю. Судя по всему, Корвин не так уж мало времени провалялся на металлическом полу коридора после своего чудо-прыжка.
– Лейтенант Вин, – простонал раненный в живот парень. – Вы вернулись… за нами?
– Конечно! Я же обещал! Теперь все уходим. Спускаемся на второй уровень.
– У парня тяжелое ранение, – сказал Марк.
– Вижу! Или ты что думаешь, я слепой? – отозвался лейтенант. – Платформу сюда!
Двое, что пришли с офицером, уже подогнали платформу с компенсаторами и грузили на нее раненых. Марк кинулся помогать. Заметят они или нет, что на нем вовсе не форменные брюки? Впрочем, после ползания по залитому кровью полу его штаны никто бы не смог назвать белоснежными.
Трое, ушедшие проверять коридор, вернулись.
– Мы заварили дверь с той стороны, – доложил Гарри. – Теперь ни одна сволочь не прорвется к доку.
– С этой стороны тоже заваривай! – приказал лейтенант. – Ты и Гвидо. Остальные – за мной.
– Как они прорвались сюда, к нам? – Недоумение Марка было искренним.
– Через грузовой лифт. Наружная шахта – как сфинктер, каждая сволочь норовит туда что-нибудь вставить. Ничего, мы этот путь теперь перекрыли. Пятый и четвертый уровни уже очищены.
Неры забрали с собой всех живых и погрузили в просторную кабину лифта.
Марк заметил на указателе девять уровней. Они были сейчас на третьем и спускались на второй. Лейтенант сказал, что пятый уровень очищен от колесничих. А выше? Неужели четыре уровня уже захвачены?
«Или уничтожены», – подсказал голос предков.
Атакующие прорвались даже на третий. Но их, судя по всему, отбросили. Хотя кто-то из нападавших еще может скрываться в переходах станции.
«А на Островах Блаженных не знают об этой войне», – мелькнула мысль.
Марку ничего не оставалось, как идти вместе с нерами.
Лифт дернулся и пополз вниз. Итак, космическая станция неров. Какая из трех? «Сенека»? «Тразея Пет»? Или «Поппея»? Всем планетам Звездного экспресса известна всеядность неронейцев. Их девиз звучит примерно так: в истории нет ни правых, ни виноватых, все прошлое – было. И это единственная его характеристика. Тразея Пет точно так же достоин памяти, как и его убийца Нерон. Перед историей все равны. Но зачем в этом случае ее реконструировать? Если ты называешь свою планету в честь монстра, разве тень Нерона не накрывает твою душу? Со временем ты начинаешь считать Нерона отличным парнем, которого историки вроде Корнелия Тацита незаслуженно оболгали.
Лифт дернулся и остановился. Двери разошлись. Голубой свет. На полу – красный крест. Медицинский блок. Один из солдат выкатил платформу с ранеными. Вновь прибывших встретили двое в зеленых комбинезонах и масках. Один солдат остался с офицером, Марк хотел идти вслед за носилками, но лейтенант его остановил.
– Сержант, ты не ранен?
– Нет.
– Тогда за мной! – приказал офицер и указал на боковой коридор.
Мерд! Я что, буду сражаться за неров? Против колесничих? Почему бы и нет? Если с колесничими – с превеликим удовольствием. Во всяком случае – это пока единственный способ спасти свою шкуру. Причин не стрелять во врагов у бывшего раба колесничих просто не могло быть.
Глядя в спину идущего перед ним офицера, Марк пытался отыскать в памяти предков какой-нибудь подходящий эпизод. Как говорится, пример для подражания. Что-то непременно должно быть. Хотя бы штурм пятнадцатой базы на Петре. Там был его дед. Особенно блестящих подвигов дедушка не совершил, но вел себя вполне достойно. Ну что ж, не уроним в грязь память предков. Достаточно, что он успел оставить сомнительное пятно на своей памяти, ударившись в панику несколько минут назад.
– Стоп! – приказал лейтенант.
Сержант открыл дверь, и они очутились в небольшой кладовой.
– Идем на шестой уровень. В док. Там возможна разгерметизация, – сообщил лейтенант. – Берите скафандры с бронированной кирасой и гермошлемами, регенерация воздуха внутри скафандра позволит вам пробыть в этих доспехах сутки. Так что не берите запас кислорода – сегодня одному моему кнехту разряд угодил в баллон. Оболочка баллона горела эффектно: искры летели во все стороны, пока облако кислорода не рассеялось.