— Ну хорошо. Допустим, Мейер действительно совершит какой-либо критический просчет. Как вы успеете вовремя на него среагировать? Вы хоть представляете себе объем информации, что будет проходить через ваш инфопланшет, или чем вы там собрались пользоваться?
— А это уже не ваше дело. Делайте, что вам сказано, и не забывайте о последствиях провала.»
«Вот так-то, Лайонс: в один прекрасный день понимаешь, что ты уже не свободный человек, а чья-то цепная собачка… но лучше уж быть собачкой, чем смертником. К тому же я на благо Империи действую… вроде бы. Я уже ни в чем не уверен.»
Хитрость бармена почти удалась: когда стакан опустел, Кевин, поглощенный своими невеселыми размышлениями, лишь машинально кивнул в ответ на услужливое предложение повторить. Но спокойно провести этот вечер сибовцу было не суждено.
Краем глаза он заметил, как к девушке, расположившейся за соседним столиком, подсели трое нетрезвых мужиков. Почти сразу стало ясно, что дама отнюдь не в восторге от общества этих громил, а от их настойчивых и бесцеремонных ухаживаний — тем более.
Некоторое время Кевин не обращал внимания на эту вполне стандартную, в общем-то, ситуацию. Но потом один из здоровяков, раздосадованный весьма грубым отказом на предложение «повеселиться», резким движением перегнулся через стол и сгреб девушку за воротник рубашки. Его дружки разразились одобрительным гоготом.
Надо сказать, не один Лайонс обратил внимание на это действо, но вот реакция окружающих заставила его передернуться от отвращения: несколько посетителей принялось подбадривать мужиков смехом и сальными шутками; даже бармен довольно ухмылялся в усы, не спеша наводить порядок в заведении. В принципе, оно и понятно: немногие станут рисковать здоровьем, защищая незнакомую девицу.
Возможно, в другое время не стал бы и Кевин. Но жалость к девушке, искреннее возмущение хамским поведением местных, приобретенная за годы службы в ИСБ самоуверенность и три стакана ломмин-эля в придачу сделали свое дело: поднявшись с места, он решительно направился в сторону развеселой компании…
Последняя неделя прошла для Лики в лихорадочном метании между поручениями Найриса и поисками путей к бегству с Рутана. Коих было удручающе мало: после того, как имперские патрули без лишних сантиментов сбили пару смельчаков, решивших улететь с планеты без разрешения властей, даже самые рисковые пилоты не отваживались покидать воздушное пространство. Ну а единственный человек, с помощью которого наемница могла разжиться нужными документами, находился — точнее, находилась — неизвестно где. Исанн Айсард была просто поразительной женщиной: Лика не могла припомнить никого другого, способного с равным успехом отравить жизнь как своим присутствием, так и исчезновением. Наемница приложила немало усилий, чтобы найти ее, но все безрезультатно.
Время, меж тем, поджимало: хватка Империи становилась все крепче, а повстанцы — судя по кредитам, широким потоком текущим в карман Найриса — все отчаяннее. Правда, после провалившегося покушения на губернатора они немного притихли, но девушка нутром чуяла: это лишь затишье перед бурей. Недолго осталось ждать по-настоящему крупных акций неповиновения… и по-настоящему масштабных репрессий.
Подобные мысли не оставляли Лику ни на минуту: даже сейчас, сидя в кантине, толком расслабиться она не могла — слишком уж тяжело было отвлечься от свалившихся на голову неприятностей.
«Я выберусь из этой передряги. Обязательно выберусь. Бывало и похуже…» — но самовнушение должного эффекта не возымело, и даже наоборот: память услужливо подсказала, что «похуже» не бывало никогда.
Потянувшись за очередной сигаретой, Лика обнаружила, что пачка опустела, а пепельница на столе переполнена еще дымящимися окурками.
«Черт. Никогда столько не курила. Надо нервы лечить, а то никакого здоровья не хватит. Денег-то, чтобы его купить, нет…»
— Сколько?
Лика с удивлением подняла взгляд на троицу, без спросу усевшуюся за ее столик. Ребята явно из местных, и все как один отличаются могучим телосложением и той самоуверенностью во взгляде, что появляется после энной порции горячительного.
— Здесь занято, парни. Не видно? — этот угрюмый и пренебрежительный тон нередко охлаждал даже весьма горячие головы. Но обычно такой ответ сопровождался ненавязчивым прикосновением к бластеру, который наемница сейчас скрывала под курткой: все-таки заведение, хоть и не из лучших, откровенно бандитским не было, и намерения вооруженной женщины здесь могли неправильно истолковать.
— Не, не видно, — осклабился кучерявый тип, являвшийся, судя по всему, заводилой в этой компании. — Кончай придуриваться, детка. Сколько с тобой поразвлечься стоит, а? За троих если?
— За другим столиком спроси. Вон та девушка явно скучает, — неподалеку действительно сидела довольно смазливая девица, чей наряд не оставлял никаких сомнений насчет ее профессии.
— Нет, с ней мы развлекались на прошлой неделе. А вот ты — что-то новенькое. Ну так что скажешь? Можешь попросить даже чуть больше, чем обычно: мы сегодня щедрые. Да, ребята?
Дружки наглого субъекта одобрительно загалдели, наперебой подтверждая правоту вожака. А Лика поняла, что ее терпению только что пришел конец.
— Ты оглох? — рыкнула она, поднимаясь. — Пошел вон. С приятелями своими можешь что-нибудь сообразить, раз новизны захотелось.
Лицо бугая побагровело, а маленькие поросячьи глазки налились пьяной злобой. Перегнувшись через стол, он рывком сгреб Лику за воротник.
— Ты хоть поняла, что сейчас сказала, девка?! — прорычал он, брызжа слюной и занося руку для удара. Внутренне содрогаясь, Лика поняла, что защититься не сумеет: бессильно повиснув на вытянутой руке здоровяка, она едва касалась пола ногами.
«Как же глупо,» — подумала девушка, задыхаясь из-за впившейся в горло жесткой ткани. В груди скапливался тугой комок досады и ярости, подстегнутых болью. Время же будто приостановило свой бег: как в замедленной съемке Лика наблюдала за несущемся ей в лицо кулаком… несмотря на немаленький опыт как настоящих боев, так и кантинных потасовок (порой не менее жестоких), она могла сейчас лишь по-детски зажмурить глаза…
Внезапно все эмоции будто волной смыло, оставив лишь сосущую пустоту в груди. Грузно рухнув на ноги, наемница с удивлением обнаружила, что снова может дышать, а напавший на нее мужик осоловело трясет головой, повиснув на руках у товарища.
На вопросы «как?» и «почему?» не было времени. Лика оперлась о стол, растирая саднящее горло и готовясь к уже неизбежной драке, когда услышала резкий окрик:
— Что здесь происходит?! Немедленно отойдите от нее!
«Что, кому-то из местной пьяни вздумалось за меня вступиться? Вот новость-то. Где-то поблизости, должно быть, что-то крупное сдохло,» — подняв глаза на нежданного заступника, девушка саркастически усмехнулась: им оказался молодой человек лет двадцати пяти, худосочный и интеллигентный на вид. Еще и приезжий, судя по акценту и слишком светлой для рутанца коже.
«Ты-то куда лезешь, дурак? Чем ты этих ребят напугать собрался?» — впрочем, от парня исходила какая-то странная уверенность, а голос звучал на удивление твердо и мощно — таким бы команды отдавать. Только вот этого было мало, чтобы заставить пьяных и разъяренных громил отступить.
— Не лезь, сопляк. Укатывайся отсюда, пока ноги целы, — восстановивший равновесие вожак презрительно сплюнул на пол, а его дружки как по команде переключили внимание на новую цель, угрожающе разминая руки.
На лице юноши сперва мелькнуло неподдельное удивление, будто он ожидал совсем иной реакции, а затем — досада. Но спустя мгновение он снова смотрел на громил с непреклонной решимостью — хоть и было в той что-то отчаянное, безнадежное.
— Отойдите от нее. Сейчас же, — повторил незнакомец с угрозой, делая шаг вперед.