— Так точно! — гаркнул строй.
— Не понял? — удивился инструктор. — Ясно?!
— Ну да… Конечно! Ясно! Понятно! Ага! — вразнобой прокричали курсанты.
— То-то! Теперь представим, что на вас нападает противник с автоматом. Есть у вас шанс?
— Нету, у него же автомат.
— Кто сказал?
— Я!
— Выходи из строя. Бери автомат.
Курсант взял автомат. Инструктор лопату.
— Ну?
— Чего «ну»?
— Нападай!
Курсант вскинул автомат. И не нашел ничего лучшего, как крикнуть:
— Руки вверх!
— С предохранителя сними, — напомнил инструктор.
— А что мне, стрелять? — спросил курсант.
— Стреляй.
Патроны были холостые, но даже если так, не очень-то приятно, когда тебе в зрачки смотрит черная дырка дула.
— Руки вверх! — еще раз, уже чуть истерично, крикнул курсант. И ткнул автоматом вперед.
— Да ладно, ладно, — доброжелательно заулыбался инструктор. — Сдаюсь… — И стал поднимать руку. Левую. Потому что правой держал лопату.
— Лопату на землю! — громко приказал курсант. Он все больше входил в роль.
— Хорошо-хорошо, ты только не психуй так, — примирительно сказал инструктор. И стал нагибаться, чтобы положить свой инструмент.
Но вдруг как-то неуловимо быстро сдвинулся в сторону, одновременно бросив вперед лопату. Звякнул металл о металл. Лезвие скребануло по дулу. Раздался выстрел! Но там, куда был направлен выстрел, инструктора уже не было! Лопата мелькнула в воздухе, и лезвие уперлось в кадык курсанту, а нога инструктора оттолкнула в сторону его оружие. Если бы это был не учебный, а реальный бой, острие лопаты мгновенно перерезало бы курсанту горло, перебив сонную артерию и, возможно, позвоночник.
Курсант напряженно застыл, скашивая глаза вниз, на черное лезвие лопаты, чувствуя, как бритвенно заточенное железо подрезает ему кожу.
— Всё понятно? — спросил инструктор.
Все разом кивнули. Кроме единственного курсанта, который боялся шевельнуть головой.
— Это азы. Это приемы, доступные любому спецназовцу, — пояснил инструктор. — Подбери автомат и ступай в строй… Переходим к Петровичу.
Петрович был манекеном, на котором отрабатывались приемы рукопашного боя. Он был обряжен в военную форму, и на его наскоро намалеванном лице застыла наведенная кем-то доброжелательная улыбка.
— Ну что, Петрович, поработаем?
Петрович блаженно улыбался. Петрович был не против. Он был безотказен.
— Наносить удары можно так. — Держа лопату вертикально, инструктор приподнял ее правой рукой и, удерживая за черенок, неожиданно и сильно пнул ногой, так что лезвие, совершив полукруг, рубануло манекен между ног. — Или так… — Инструктор упал на спину и, упёршись подошвой, толкнул ногой лезвие вперед, в живот противнику. — Или так… Или так…
Инструктор рубил и шинковал Петровича из всех возможных положений, отчего манекен качался и заваливался набок, а гимнастерка на глазах превращалась в лохмотья. Но радостная улыбка не сходила с намалеванного лица Петровича. Он честно тянул свою службу.
— А если противников будет много? — спросил кто-то из строя.
— Давайте посмотрим.
Притащили еще несколько «петровичей». На их деревянных шеях болтались автоматы.
— Расставляйте.
Хитрые курсанты расставили манекены вкруговую, растащив подальше друг от друга. Инструктор встал внутрь круга. Замер, оглядываясь по сторонам, примериваясь. Вдруг он как-то весь обмяк, на лице его появилось растерянно-жалкое выражение. И стал каким-то несуразным, неуклюжим, каким-то тюфяком…
И это тоже был боевой прием — обмануть, ввести в заблуждение, отвлечь противника. Потому что иначе не победить. Только расслабив врага, только напав неожиданно, можно его одолеть.