Послышался свист. Сперва вдалеке, потом чуть ближе. Грохоча по мостовой, на набережную вывернула паровая карета. Такие машины были ещё в новинку даже для города. Люди спешили убраться с пути тарахтящего чудища, увести коней, и от души насмотреться на техническое диво. Даже толпа у ворот притихла, будто опасаясь соревноваться в громкости с механическим монстром. Машина, красуясь начищенным металлом и лакированным деревом, подкатила к воротам. Шум парового двигателя стих, гомон вновь набрал обороты. Этого гостя ждали на приёме с особым нетерпением, и он не разочаровал публику.
Вот он! Цель близка как никогда. Попасть внутрь нет никакой возможности – придётся сделать всё прямо здесь. Охотник сунул трость под мышку, чтобы не мешала, и запустил руку в карман плаща, готовясь. Люди вокруг были полностью увлечены зрелищем. А он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, готовясь рвануться вперёд.
– Это чего, господин Кравель подъехал? – голосил кто-то в толпе, упоённо глазея, как слуга помогает гостю и его красавице-жене выбраться из кареты.
– Точно. Великий человек, я тебе говорю! Изобретатель!
– Какая помпа, – брезгливо скривилась пышно одетая дородная дама, – сам по себе простолюдин, а корчит из себя благородного. Стыд какой!
Кавалер недовольно шикнул на спутницу.
Гость с женой шествовал к ограде. Махал в ответ на приветственные окрики и благосклонно улыбался. Когда из плотной толпы ужом вывернулся человек и бросился наперерез паре.
– Господин Кравель! Господин Кравель! – тараторил молодой мужчина, – меня зовут Ирвин Эйк, Королевский Горн. Несколько вопросов для газеты!
Известный изобретатель одарил крикуна возмущённым взглядом. Тот размахивал блокнотом, как боевым знаменем. Парень был молод, под мышкой сжимал трость и улыбался до ушей. Глаза репортёра смотрели из-за очков с восхищением и жадным азартом. Словно на долгожданное, крайне аппетитное кушанье. Но осадить наглеца Кравель не успел: крепкие мужики в парадных сюртуках перехватили настырного газетчика. Не особо скупясь на тычки, охранники отогнали нарушителя подальше. Тот едва успел подхватить с брусчатки шляпу. Охота с треском провалилась.
*********
Старый город вытянулся вдоль реки, как ленивый кот возле печки. С тех времён, как Аренгальд сделался столицей Единого Королевства, жить здесь стало престижно. Портовый район с его гомоном и неутихающей даже ночью работой вырос ниже по течению. Районы для горожан средней руки и работяг расположились вокруг. Старый город со временем вытеснил лачуги бедняков за свои пределы, оброс поместьями, уютными аллеями и парками.
Ирвин устроился на лавочке в одном из таких парков. Темнело. С реки веяло холодом, и он зябко кутался в плащ. Конец вызывающе алого шарфа бессильно свесился с шеи и едва колыхался на ветру. Словно переживая неудачу вместе с хозяином.
– М-да, неловко вышло с господином Кравелем, – Ирвин чистил шляпу от грязи. То ли просто вертя её в руках, то ли разговаривая с ней, – надо было выбрать момент получше. Но я хотя бы попытался! Где его ещё поймаешь? Из мастерской меня выгнали, дома он почти не бывает, в Университет меня бы ещё пустил кто, – молодой мужчина закончил тереть головной убор и придирчиво уставился на него.
Сегодня в парке было безлюдно. Редкие гуляки неспешно прохаживались в свете фонарей. Скамейки практически пустовали. Но Старый город – это не какие-нибудь окраины или портовые закоулки. Пара городских стражников остановилась неподалёку, приглядываясь к разговорчивому одинокому парню. Вид у него был потрёпанный и чудаковатый.
– Удача любит упорных! – заявил он, одевая шляпу и доставая из кармана излюбленный блокнот. Чернильник выудил словно бы из воздуха и принялся делать заметки. – Так, интервью у банкира Ханора Грама взять не вышло. Жаль, жаль! Известнейший человек, светило финансовой мысли, просто гений из народа. Со звездой столичного театра Вивой Самьер тоже не получается встретиться. Эх, а какая женщина! – Ирвин расплылся в метательной улыбке. Но потом вспомнил, как неласков был её высокородный ухажёр и вернулся к размышлениям. – Теперь и Кравель не хочет давать интервью. Ну что за люди в столице?! Должна же у них быть культура, тяга к публичности, любовь к искусству слова, наконец! Ну, если с интервью не выходит, – чернильник наградил последнее имя в списке жирной чертой, – значит, нужен принципиально иной подход.