– Сотни лет? – в изумлении переспросил Танкар.
– Посмотри на меня. – Голос Старика прозвучал повелительно, и Танкар не посмел ослушаться. – Разве такие отметины оставляет время? Оно уродует лицо морщинами, крошит зубы и отбирает силу, но время не может поселить в глазах и в сердце такой холод. Холод, от которого не избавиться даже у огня, который не может выгнать даже здешнее щедрое солнце… Нет, торговец, это не время. На такое способна только вечность.
– Я родился, – продолжал Старик, – еще до того, как Бальдр привел сюда корабли. Я видел Евру единой и свободной, видел ее распад. Предсказано, что когда-нибудь я увижу ее возрождение, но это будет нескоро. И тебе ведь интересно не это.
Тебе трудно в это поверить, но когда-то я был молод. Боги дали мне горячее сердце и неистовую душу. Я много бродил по свету и однажды нашел то, что лучше никогда не находить смертному. А уж если нашел – немедленно выбросить вон. Но я был глуп, и потому – бесстрашен. Я хотел слишком много и сразу, и зеленоглазые демоны легко поймали меня. Так же, как сейчас они поймали Тень. Как до этого поймали множество глупцов.
– Кто они? – со странной неуверенностью спросил Танкар.
– Дочери бога глубин Посейдона и Зеи, королевы змей. Союз их был недолгим, но принес ядовитый плод… впрочем, что еще можно ждать от змеи, пусть даже от змеи в короне. Говорили, что за свою любовь Зея попросила бога о странном даре. Ей приглянулся его левый глаз.
– И Посейдон отдал свой глаз? – усомнился Танкар.
– Каждый мужчина хотя бы раз в жизни отдает женщине сердце. А чем глаз хуже?
– Действительно, – хмыкнул Танкар, – уж лучше глаз. По крайней мере, их два. И что было дальше?
– То, что должно было быть. Она родила трех зеленоглазых дочерей, наделила их хитростью и коварством, как любая змея. Поселила их в большом зеленом камне – левом глазе их отца… И, как любая женщина, однажды потеряла камень. А какой-то невезучий сын смертного нашел.
– Чем они опасны, Старик?
Башмачник одобрительно взглянул на Танкара:
– Силой моря и коварством змей, – исчерпывающе ответил он. Танкар молчал, никак не реагируя, и даже вроде не был сильно потрясен. Только сильно заинтригован. И Старик развернул ответ: – Каждому, кто попадает в их сети, они говорят, что готовы служить. И они действительно служат. Они дают советы, часто очень мудрые и полезные. Но за каждый совет они назначают свою цену.
– Это выглядит как вполне честная сделка, – заметил Танкар.
– Да. Цена никогда не бывает слишком высокой. Обычно человек недолго колеблется и соглашается заплатить. Но каждый раз цена чуть больше, чем ты можешь заплатить, и поэтому ты все время в долгу. А потом наступает расплата, и ты видишь, что все, что ты получил, не стоило того, что ты отдал. Но пока Тени Орла далеко до расплаты и он не видит, что обречен. Дочери бога держат его крепко. И до тех пор, пока Тень Орла владеет камнем, ты не сможешь его победить. Он всегда будет опережать тебя на шаг.
– Я могу попытаться освободить его от камня.
– Нет, – покачал головой Старик. – То есть, попытаться ты, конечно, можешь. Но знай, что в ту минуту, когда тебе пришла в голову эта мысль, дети Зеи уже узнали о ней. Они не оставят очередную жертву, пока та не заплатит Главную цену.
– Жизнь? – предположил Танкар, ежась под неподвижным взглядом башмачника.
– Или смерть, – спокойно договорил тот. – У некоторых хватает ума отдать жизнь. А я – ошибся. И получил по заслугам. Вечные скитания, вечный холод, вечное одиночество. Пока зеленоглазые демоны не сжалятся… Но разве змеи умеют жалеть? И, тем более, не умеют боги.
– Непобедимые, – проговорил Танкар, словно пробуя слово на вкус, и улыбнулся своей особенной, кривоватой улыбкой, показывая выбитые зубы. – Прости, Старик, но я не верю в непобедимых.
– И правильно делаешь, – кивнул тот, – непобедимых не существует. Но не всякого врага можешь одолеть именно ты.
Улыбка Танкара стала еще шире.
– Верно, – кивнул он, – но ты забыл о главном. Я не один.
Глава третья
Приливный вал, разбитый узкой каменистой косой, облизывал близкий берег и бережно, несильно подталкивал к нему «Ястреб». Йонард стоял на короткой носовой палубе. Под его ногами она поднималась и выгибалась, чтобы закончиться прекрасно исполненной головой хищной птицы с полураскрытым клювом и яркими черными глазами, не выточенными, а выплавленными из особым образом обработанного песка, который после хитрых действий, больше всего напоминавших магический ритуал, приобретал все свойства драгоценного камня, в том числе и его красоту. Между носом и кормой можно было сделать шестьдесят шагов, а от одного борта до другого почти десять. «Ястреб» был собран из толстых дубовых брусьев и шестнадцати крепких досок. Из отверстий в бортах выступали широкие лопасти весел. Гребцы сидели на поперечных скамьях в открытой, средней части «Ястреба» и мерно сгибали-разгибали спины, подчиняясь ударам в медный диск, которые четко, через равные промежутки времени наносил Гокх. На большинстве кораблей места гребцов занимали рабы, и к ним полагалась еще пара надсмотрщиков с быстрыми кожаными кнутами, утяжеленными на конце деревянным шариком или медной пластиной… Таким кнутом можно было в равной степени убить раба и поднять почти мертвого от усталости гребца, заставляя его работать. Но рыжий приятель Йонарда считал рабский труд не оправдывающим себя с точки зрения прибыли. Свободный торговец это и купец, и воин, и носильщик, и рыбак, и парусный мастер, и много кто еще, в том числе и гребец… Раб же это только раб. Дорогое имущество, которое нужно беречь, стеречь, кормить, и которому нельзя сказать: «братцы, за нами корабли береговой охраны. Если уйдем от них, прибыль будет один к трем!»… они бы этого просто не поняли. Словом, на «Ястребе» рабов не было, и на веслах сидели все по очереди, в том числе и Йонард, нынешний… так получилось – хозяин корабля. Хотя вот уж о чем он никогда не мечтал, так это о карьере мелкого контрабандиста. Но человек предполагает, а боги в это время, как известно, смеются.