Услышанное той ночью, когда он хотел убежать, взяв вину на себя, не стерлось в памяти. Могущество Всевышнего совершило то, что Мириам родила Сына, а Иосиф был призван стать тенью настоящего Отца. Он крепко верил, что все было именно так и не было иллюзией. Он смирился со своей ролью тени. Он полюбил Иисуса. Полюбил прежде всего потому, что этот мальчик был Сыном Мириам. И все же ему еще нужны были объяснения — кем был Тот, над которым он осуществлял отцовскую опеку…
Голос, который услышал Иосиф, заставил его сесть на постели. Он был уверен, что не спал, но, по–видимому, все‑таки спал, ведь в пещере не было никого. Светильник еще тлел — небольшой сгусток дрожащего огня. Вокруг все тонуло во мраке. Он слышал дыхание спящих: более спокойное и глубокое — Мириам и быстрое и легкое дыхание Младенца. В глубине пещеры, за перегородкой, дышал осел. Других звуков не было.
Но Иосиф не стал ложиться снова. Он опустил ноги на холодную землю. Слова, которые, как ему казалось, он услышал оглушительно громко рядом с собой, были словно дополнением тех слов, что прозвучали во сне. Наверное, он все‑таки спал, потому что видел необыкновенное существо, укрытое радужными крыльями, словно разноцветной шалью. Никогда ничего подобного он не видел. Как правоверный иудей, он привык закрывать глаза на скульптуры и рисунки, изображающие человеческие образы. Но когда‑то, как его учили, на Ковчеге Завета были изображены фигуры херувимов. Явившееся ему существо было подобно одному из этих небожителей. Иосиф последовательно воспроизводил в памяти слова ангела: «Царь Ирод хочет убить Младенца. Вы должны бежать. Идите в землю египетскую, откуда Моисей некогда вывел народ израильский. Наберитесь сил, потому что вас ждут трудности и опасности. Быстрее разбуди Мириам, возьми Дитя. У вас нет времени. Вы должны спешить. Бегите!»
Иосиф встал, подошел к постели Мириам.
— Мириам, — тихо произнес он, чтобы не разбудить Иисуса. — Мириам, проснись!
Она открыла глаза и сразу улыбнулась.
— Ты что‑то хочешь, Иосиф? По–моему, еще ночь?
— Ночь. Но мне пришлось проснуться. Мириам, — прошептал он, — я увидел во сне кого‑то. Это, должно быть, был ангел. Да, это был ангел…
— И что он тебе сказал?
— Чтобы мы немедленно бежали в Египет, потому что Ирод хочет убить Иисуса…
Мириам села на постели, поднесла руку к задрожавшим губам.
— О, Адонай! — воскликнула она тихо, но тут же взяла себя в руки и стала такой, какой была всегда: уверенной и решительной. — Идем сейчас же!
— Да, но это был сон… Сны могут быть всего лишь снами…
— Этот сон — от Всевышнего.
— Ты в этом уверена?
— Абсолютно.
— Если бы ангел приснился тебе, тогда…
— Я уверена именно потому, что его видел ты. Не я, а ты.
— Но я…
— Ты опекун и отец.
— Я только тень.
— Ты — отец. Тебе Он дан точно так же, как и мне. Я женщина, и если бы мне привиделся во сне ангел, это могло бы быть обманом. Но поскольку его увидел ты, давай скорее соберемся в путь! Давай поспешим, Иосиф! Мы не можем допустить, чтобы опасность угрожала Иисусу.
Иосиф стал быстро укладывать вещи, которые хотел взять с собой. Склонившись над мешком с инструментом, он вздохнул и сказал:
— Когда появились эти чужеземцы, я подумал, что наступило время славы…
Мириам тоже в спешке собирала самые необходимые мелочи. На мгновение она обернулась к Иосифу:
— И я когда‑то так думала… Но ты помнишь, Иосиф, что однажды сказал Симеон?
— Помню… Но ведь это невозможно… Он ведь родился для славы!
— Может быть, Он сначала хочет познать нашу человеческую нужду, — ответила Мириам…
6
Они быстро сложили самые необходимые вещи: немного одежды, немного еды, кое‑что из плотницкого инструмента. Пока Мириам одевала Иисуса, Иосиф вывел осла и навьючил его тюками. Ребенок, неожиданно разбуженный среди ночи, заплакал. Обычно Он плакал мало и, подобно своей матери, был весел и спокоен. Мириам, укутывая Его платком, разговаривала с Ним. Она хотела накормить Иисуса перед дорогой, но Он отворачивался от еды.
Ночь была холодной. Серп месяца плыл по небу среди обрывков туч, разгоняемых ветром. Кое–где блестели звезды.
Прежде чем тронуться в путь Иосиф остановился, чтобы решить, в какую сторону идти. Дорога в Египет вела по берегу моря. Чтобы добраться до этой дороги, надо было сойти с высокого иудейского плоскогорья в приморскую долину. Самый близкий спуск, по скалистым оврагам, был очень труден. Никто этой дорогой не ходил. Обычно путники предпочитали пройти лишнее расстояние до Иерусалима и выйти на дорогу, ведущую в Газу* ч