ФБР могло бы вмешаться в расследование, если бы он был и раньше замешан в каких-нибудь преступлениях, а он в них замешан не был. А потом она вышла замуж за Редфилда. Кто после этого осмелится задавать ей вопросы?
- Вы думаете, это она.., в ту ночь?
- Я думаю, что в этом нет никаких сомнений.
- Но как мы сможем это доказать?
- Никак.
- Никак? Это ужасно. В это невозможно поверить…
- Я знаю. Понимаете.., мы можем привезти сюда .свидетелей из Нового Орлеана… - это непросто, поверьте мне.., и все, что мы сумеем доказать, так это то, что она была знакома со Стрейдером. Если я пойду к окружному прокурору с такими обвинениями, он просто рассмеется мне в лицо. А если я пойду с этим к Редфилду, он, убьет меня.
Она беспомощно всплеснула руками:
- Что же нам делать?
- Ничего, по крайней мере с теми фактами, которые у нас есть. Нужно найти еще что-нибудь.
- Еще доказательства?
- Ни одно доказательство не может считаться лишним, - ответил я. - Я хочу сказать, что за ее знакомством со Стрейдером кроется что-то более серьезное.
То, что она встречалась с ним, не могло послужить причиной для убийства вашего мужа. Но они его убили.
Почему?
Она устало покачала головой:
- Это какое-то безумие.
- Слушайте, я уже спрашивал вас, но спрошу снова, так что не спешите вцепиться мне в горло. Есть ли хоть малейшее подозрение, что ваш муж был увлечен ею?
- Нет, - ответила она. - Это совершенно невозможно предположить.
- Постарайтесь отнестись к этому объективно, - настаивал я. - Представьте, что он узнал, кто она такая. Знаете, это вполне возможно. Может быть, он видел ее со Стрейдером несколько раз, или она сама решила завести с ним игру…
- Нет, - твердо ответила она. - В это я никогда не поверю, Билл.
- Расскажите мне, что он был за человек.
Она мрачно уставилась на кончик своей сигареты.
- Он был практически сломлен, по крайней мере физически, и ему пришлось полностью пересмотреть свое отношение к жизни. Он жил очень скромно, хотя и залатал основные бреши. Все вокруг считали его идеально счастливым человеком, который ушел в отставку, купил мотель, дававший ему необходимые средства, и мог проводить все свободное время на рыбалке. Но ведь человек не может за один день полностью изменить свои привычки и цели и отказаться от амбиций.
Я надеюсь, что помогала ему и была ему нужна.
Он привык жить без оглядки - как паровая машина, которая работает на полных оборотах с закрытым аварийным клапаном, и в конце концов это его погубило. Мы познакомились с ним в клинике” в кабинете врача. Я работала техником в лаборатории, а он пришел на прием к кардиологу.
Это случилось вскоре после его развода с первой женой. Вы скажете, что я воспользовалась его состоянием, но я не думаю, что он тогда находился в каком-то особом состоянии, - он жил на полную катушку, и в его жизни всегда происходило множество событий - громкий бракоразводный процесс, потеря большей части состояния, инфаркт и проигранный процесс, который его практически разорил. Во всяком случае, если бы я смогла припомнить разные детали, сложить их в одно целое и передать вам свое впечатление, - то я не думаю. Он был, конечно, более или менее благополучен, но все же жестоко побит жизнью. Правда, он старался не терять чувства юмора и даже строил планы на будущее, по крайней мере тоже старался. Он объявил, что собирается прожить остаток жизни так, как живут пожилые дамы, - если можно вообще рассчитывать на какой-нибудь остаток, а я просто помогала ему. Во-первых, мы нравились друг другу и сообща проводили время за спокойными занятиями. О серьезных поездках на рыбалку ему пришлось забыть, но мы выяснили, что оба любим ходить под парусом. Нам нравилось устраивать пикники и погружаться в воду с масками и трубками и лежать, наблюдая за подводной жизнью. Музыка казалась ему скучной, но мы оба любили читать…
Я могу продолжать дальше, Билл, но нужно ли? Он просто не был способен на такой поступок. Он слишком порядочный человек, чтобы пойти на это. И Редфилд был его другом.
Я улыбнулся ей:
- Я не собираюсь обвинять его. Просто в таком деле важно ничего не упустить. А знаем мы еще очень мало. - Я встал и беспокойно принялся расхаживать из угла в угол. Все казалось чертовски запутанным. - Вы точно передали ему, что Редфилд отменил свою поездку?
- Конечно.
- И он вас понял?
- Билл, неужели вы думаете, что кто-нибудь окажется не в состоянии понять такую простую вещь?
- Разве он никогда не бывал рассеянным? Может быть, он забыл?
Она покачала головой:
- Нет. По крайней мере, перед тем как уехать, он пообещал, что будет особенно осторожен, потому что я беспокоилась из-за того, что он едет один. Чего вы добиваетесь своими вопросами?
- Хочу понять, зачем в то утро он заезжал домой к Редфилду.
Она уставилась на меня:
- Вы думаете, он заезжал туда?
- Похоже на то. А как вы думаете, где она встречалась со Стрейдером?
Она нахмурилась:
- В его доме? В его…
- Да. На случай, если вы еще не вполне уяснили, - эта девица не слишком щепетильна. Я, думаю, что они именно там и были и там-то все и произошло.
- Но почему? - жалобно спросила она.
- Не знаю, - ответил я.
Я по-прежнему ничего не понимал, но в эти трагические пятнадцать минут все трое должны были где-то встретиться, а он был единственным из этой компании, кто уже находился в дороге, поэтому именно он и мог к ним приехать. Но, даже если все это так и было, почему они убили его? Конечно, такая ситуация могла представлять опасность, но это только в том случае, если бы у нее не хватило ума или хладнокровия. Ведь ей нужно было просто подойти к двери и сказать Лэнгстону, что ее мужа нет дома.
За этим явно кроется что-то еще. Гораздо более серьезное. Ведь в этом замешан еще один мужчина - тот, который принес кислоту и пытался расстроить здоровье Джорджии Лэнгстон гнусными телефонными звонками. Зачем? Не потому же, что Синтия попыталась подставить ее, но эта попытка провалилась, - ее единственной целью было отвести подозрение от себя, и в этом она преуспела. Зачем ломиться в открытую дверь? Кто она - садистка? Или сумасшедшая?
- Мы только сломаем себе мозги, - сказал я. - На сегодня нам нужно забыть об этом. Мы просто поужинаем и не будем больше говорить на эту тему. - Потом я вспомнил, как я выгляжу. - Если, конечно, вас не смущает перспектива показаться на публике с субъектом, у которого выбрита голова и забинтована рука.
- Нисколько не смущает, - ответила она с улыбкой, которая показалась мне натянутой только самую малость.
Около половины седьмого я побрился и надел самый легкий из двух своих костюмов. Этот серый фланелевый костюм я купил в Сан-Франциско, да так ни разу и не надевал из-за жары. Дополнив его свежей белой рубашкой и темным галстуком, я бросил взгляд в зеркало и остался вполне доволен результатом. К тому же я буду в шляпе, и мы можем заказать отдельный кабинет. “Стейк-Хаус” - самое подходящее место.
Я прошел через офис. Она крикнула откуда-то из-за занавески, что будет готова через минуту. Я уселся в бамбуковое кресло, вяло перелистывая журнал. Наконец она вышла - на ней было платье темно-зеленого цвета, темнее, чем авокадо, которое оттеняло и подчеркивало кремовую бледность ее лица и шеи и красноватое сияние волос. Она надела маленькие золотые сережки в форме ракушек и золотую брошь в виде морского конька, нейлоновые чулки и очень открытые туфли на высоких каблуках.
Я встал.
- Ух ты! - сказал я. - Вы делаете мне честь.
Она ответила мне церемонным реверансом:
- Ну что вы, благодарю вас.
- Вы слишком хороши, чтобы красоваться так перед деревенщиной. Почему бы нам не поехать ужинать в Майами-Бич?