Ругая себя на чем свет стоит, я схватился за телефон. Позвонить Колхауну я не мог - его не было дома, кроме того, мотель находился за пределами города. Моей единственной надеждой был Редфилд, и у него был выходной. Я нашел в справочнике его домашний номер. Впопыхах я сбился, и мне пришлось набирать его снова. Мне ответила Синтия Редфилд.
- Это говорит Чатхэм из “Магнолия-Лодж”, - торопливо объяснил я, - ваш муж дома?
- Нет, - ответила она. Мне послышалось, что она сказала это удивленно. - Я думала, он у вас, мистер Чатхэм, Минут десять назад я пыталась до вас дозвониться…
- Он должен быть здесь? - перебил я.
- Да. Он был на собрании ложи, но тут пришел один человек, который хотел видеть его по срочному делу. Я позвонила ему, но мне сказали, что его вызвали и он уехал.
- Вам сказали, что он поехал сюда?
- Я так поняла. По крайней мере, тот человек хотел сообщить ему о каком-то происшествии в “Магнолия-Лодж”. Что-то насчет миссис Лэнгстон.
- Этот человек все еще у вас?
- Да. Вы хотите что-то…
- Задержите его. - Я швырнул трубку и потом свирепо встряхнул аппарат, пока снова не услышал гудок.
Я вызвал такси.
Когда мы подкатили к дому, на крыльце горел свет, но никакой машины я перед домом не заметил. Наверное, этот человек уже уехал. Я увидел на дорожке возле дома фургон Редфилда и понадеялся, что он, возможно, уже вернулся домой. Сунув таксисту доллар, я побежал к дому.
Синтия Редфилд открыла мне дверь:
- Входите, мистер Чатхэм.
- Он ушел? - торопливо спросил я.
Она кивнула:
- Поехал в город на поиски Келли. Если он его не найдет, то вернется обратно. Проходите в гостиную, а я попробую еще раз позвонить в ложу.
Я прошел вслед за ней по короткому коридору.
В конце он поворачивал направо - очевидно, там находились столовая и кухня. Примерно посередине с левой стороны была дверь, ведущая в гостиную. Мы вошли. В дальнем углу я увидел камин и другой коридор, ведущий в спальню, расположенную в этом крыле дома.
Шторы на большом окне, выходившем на задний двор, были плотно задернуты. Прямо передо мной находилось еще одно зашторенное окно, а рядом с ним диван, кофейный столик и два современных шведских стула.
Слева от меня стояли проигрыватель и низкий столик, заваленный пластинками в разноцветных конвертах.
В комнате работал кондиционер.
- Что он вам сказал? - спросил я.
Она обернулась и улыбнулась, сокрушенно покачав головой, отчего ее волосы, собранные в конский хвост, описали полукруг..
- Он кубинец, и понять его очень трудно, особенно когда он волнуется. Но я поняла, что он говорил о миссис Лэнгстон. С ней что-нибудь случилось?
- Она исчезла.
- Может быть, ничего страшного не произошло, - произнесла она таким тоном, как будто хотела меня успокоить. - Но не будем терять времени. Давайте я попытаюсь еще раз позвонить в его ложу.
Телефон стоял на маленькой полочке между диваном и проигрывателем. Она набрала номер:
- Это снова миссис Редфилд. Не могли бы вы проверить, может быть, мой муж уже вернулся? Спасибо. - Она явно ждала ответа.
- Этот кубинец, - настаивал я, - он местный?
Как его зовут и где я могу его…
Она закрыла трубку рукой:
- Его фамилия Монтойя. Он живет на ферме недалеко от города. Обычно он приходит к Келли со всеми своими проблемами, потому что Келли говорит по-испански. - Она кивнула, указывая на стул:
- Пожалуйста, присядьте, мистер Чатхэм.
Я поблагодарил ее, но остался стоять. Даже теперь, когда от крайнего волнения мои нервы напряглись до предела, я ловил себя на мысли, что не доверяло ей. Не исключено, что она губила человека, а может быть, и двоих, но, глядя на нее, поверить в это было невозможно. Я разглядывал ее скромное хлопчатобумажное платье, туфли без каблуков, волосы, стянутые в хвост с помощью круглой гребенки, и спокойное смуглое лицо. Когда к таким приходит частный детектив, они держатся вкрадчиво, а их повседневные нейлоновые платья бывают в достаточной мере прозрачными, чтобы намекнуть, какого цвета их соски - кораллового или лилового; черт их знает, куда они прячут револьверы 45-го калибра. Но эта казалась потомственной домашней хозяйкой из пригорода, которая, повзрослев года на четыре, обзаведется двумя детьми и будет возить их в коляске. Может, я и правда не в своем уме.
В комнате было тихо, я слышал только легкое постукивание - она барабанила ногтями по полочке, на которой стоял телефон. Я разглядывал проигрыватель, как вдруг мое внимание привлек один из кричащих конвертов с пластинками, которые лежали на столике. Это была запись фламенко, а на обложке был помещен портрет исполнителя и, естественно, его имя и фамилия. Его звали Карлос Монтойя.
Монтойя!
Мне стало не по себе. “Нет, - подумал я, - ведь я сам позвонил ей. И все же…”
- Спасибо, - сказала она в трубку и положила ее на рычаг. - Его там нет, - обратилась она ко мне, слегка нахмурившись. - Я думаю, он может быть в кафе у Фаррара. Он часто туда заходит…
Она снова повернулась к телефону, но вдруг сморщила нос и бросила на кофейный столик взгляд, сопровождаемый раздраженный улыбкой:
- Давайте я унесу отсюда вашу ужасную сигарету, не то у меня все занавески пропахнут.
Она взяла пепельницу и вышла из комнаты. В пепельнице лежали два окурка, и один из них от сигареты без фильтра с очень темным табаком. Я немного успокоился.
Когда она вернулась, я спросил:
- Вы поняли, чего хотел этот самый Монтойя?
Она заколебалась:
- Ну, не думаю, что все на самом деле так мрачно, как он рассказывал, потому что он часто не может правильно подобрать слова. Но я поняла так, что он подъехал к мотелю, чтобы поговорить с миссис Лэнгстон насчет покупки старого лодочного мотора, который был у ее мужа. Там он увидел, как двое мужчин сажают ее в машину. Они вели ее, как будто она была пьяной, и ему не удалось с ней поговорить. Давайте я позвоню в кафе, и если Келли там тоже нет, тогда позвоним в дорожную полицию.
Она снова отвернулась к телефону и начала набирать номер. Я ждал, чуть не подпрыгивая от нетерпения. Она повернулась ко мне лицом, держа в правой руке трубку, в ожидании, пока ей ответят.
Потом вдруг она каким-то странным голосом вскрикнула:
- Келли… Келли! - И сбросила телефон на пол.
Теперь мне оставалось только смотреть и ждать.
В каком-то дальнем углу моего мозга вертелась мысль о том, как будет выглядеть ее загар при искусственном освещении. Она протянула руку и опрокинула на пол полочку и стоявшую рядом с ней лампу, после чего, чтобы довершить разгром, взяла с дивана подушку и швырнула ее на телефон, валявшийся на ковре.
Потом она обеими руками взялась за ворот платья и резким движением разорвала чуть ли не донизу. Ни трусиков, ни лифчика на ней, конечно, не было.
Я успел заметить, что с загаром все в порядке.
- С сиреной он доедет минуты за две, - сообщила она, внимательно следя за моей реакцией.
- Убить вас я смогу еще быстрее, - ответил я. - Об этом вы подумали?
- Конечно, - ответила она. Потом распустила хвост и растрепала волосы, чтобы они падали ей на лицо. - Но вы же не станете? Это не ваш стиль. Вы даже успеете убраться отсюда, если пуститесь бежать не откладывая.
- Конечно, - согласился я. У меня была чудесная возможность убраться отсюда.
Она расстегнула мой пиджак и посмотрела на разорванную рубашку:
- С вами даже и делать ничего не нужно. Так вы собираетесь бежать?
- Нет, - ответил я. Я уже слышал приближающуюся сирену. Он пристрелит меня раньше, чем я добегу до шоссе. - Я собирался кое-что вам сказать. Ваш муж не такой дурак, каким вы его считаете.
- Ах, вы еще<и оптимист? - Она проворно покопалась у себя под юбкой и сбросила пояс. Наступив на него ногой, она разодрала эластичную материю.