В тринадцать лет к сальным волосам и тщедушному маленькому телу, которое, казалось, никак не хотело расти, прибавились прыщи, обильно усыпавшие лицо и сделавшие его ещё более отталкивающим в глазах девчонок. Но зато незаурядная внешность Громова стала объектом насмешек со стороны одноклассников, а точнее — верзилы Силантьева Кольки, по вполне логичной кличке «Сила» и двух его верных прихвостней Жигунова Валерки «Жиги» и Шестакова Юрки «Юрика». Причём, если брать по телосложению, тот же Юрик был ничуть не крепче Дениса, но в компании своего повелителя Силы, вёл себя как будто был чемпионом России по каратэ, это как минимум.
Существование Громова, и без того нелёгкое, стало совсем невыносимым. Ладно бы, он был отличником, с ним старались бы дружить ради того, чтобы списать. Но учёба давалась Громову тяжело, читать он не любил, цифры на уроках, связанных с вычислениями и формулами, начинали складываться в немыслимый хоровод, перескакивая с места на место. Словом, Громов Денис был аутсайдером на всех этапах своего жалкого существования.
Насмешки над Денисом стали смыслом жизни Силы и его шестёрок. Ходить в школу с каждым днём было всё тяжелее: издевательства над внешностью, небогатой одеждой, которые заставляли Дениса ещё глубже втягивать тонкую шею в плечи и ещё больше сутулиться чередовались с издёвками от других ребят и даже девчат. Как будто желание унизить кого-то, почувствовать себя высшим существом, оказалось заразным. Иногда Громову даже казалось, что ребята в классе соревнуются, кто больше его оскорбит.
— О, Сопля! — приветствовал его по утрам Сила, а потом продолжал — Ты в новых джинсах, что ли? В секонд-хэнде скидки? Или с пьяного бомжа снял?
Он делал вид, что принюхивался, а потом брезгливо зажимал нос:
— Ну точно, с бомжа стащил. Не стыдно тебе, Сопелька? Так бедолаг обижать?
Самое противное было в том, что он не находил слов, а заискивающая улыбка, которая ползла по губам, с каждой секундой становилась ещё жальче. Он ненавидел себя в такие минуты. Но ещё больше Громов ненавидел Силу с его насмешками и хихикающий класс. Каждое утро Сила находил новые темы для насмешек. Поначалу невинные, они становились всё злее, больно ударяя по самолюбие, которое и так скрючилось в крохотный слипшийся комок.
Как-то раз с утра Сила не обратил на Дениса никакого внимания. Это было так непривычно, что Громов промаялся целый день, подспудно чувствуя какую-то нависшую надо собой опасность. Он сидел за своей партой, как обычно один, ощущал затылком изучающий взгляд Силы и съёживался всё больше, мечтая превратиться в таракана и уползти из класса. Ему казалось, сто если бы тогда его желание сбылось, он стал бы намного счастливее, чем потом, когда стал взрослым!
— Дэн, ты никуда не уходи пока. Разговор есть, — перед последним уроком к Денису подошёл Юрик с очень деловым видом. Громов кивнул, отчаянно жалея, что не удрал с урока и дождался закономерного финала. Особенно страшило обращение «Дэн», как к своей ровне. Не пренебрежительное «Сопля», как обычно. Подобное обращение только больше убедило, что он вляпался во что-то очень хреновое.
После уроков, когда Денис прикидывал, как бы незаметно улизнуть, сделав вид, что забыл о предупреждении, к нему быстрым шагом приблизился Юрик:
— Ну что, Дэн, ты готов? — спросил он, заговорщицки наклоняясь к уху Дениса.
— К чему? — вместо вопроса, заданного солидным тоном, у Громова получился позорный писк.
— Ща узнаешь, — подмигнул Юрка и кивнул: — Пошли!
Он направился вперёд, даже не оглядываясь. Денис едва поспевал за ним и с каждым шагом его душу охватывала такая тоска, словно он шёл за палачом на эшафот. Октябрьская хмарь не добавляла настроения. В какой-то миг, среди огненной листвы ему померещилось, что на голове у Юрика надет колпак палача, отливающий кроваво-красным и, в руках он несёт топор с длинной рукоятью. Громов помотал головой и видение исчезло. Что за чертовщина!
— Не ссы, Дэн! — подбодрил непривычно дружелюбным тоном Юрик. От этой фразы как раз и захотелось обоссаться.
А потом Денис увидел… куда они пришли…
Сердце тут же ухнуло в пятки, кишки сплелись в тугой узел от страха, охватившего всё его существо.
Они приблизились к заброшенному зданию, которое когда-то было общежитием. Общагу давно расселили, а аварийное здание почему-то всё не сносили. Про него ходили нехорошие слухи. Само собой, дом облюбовали наркоманы, бомжи и прочие маргинальные элементы. Но страшные слухи ходили о том, что несколько раз в недрах здания находили трупы девушек. Неизвестно, насколько это было правдой, но ноги Дениса сами замедлили ход. Юрик как будто почувствовал страх Громова, повернулся и крикнул: