— Давай, давай, нас ждут!
Куда? Зачем? Хотел заорать Денис, развернуться и уйти, гордо подняв голову. Лишь в своих мечтах… На деле он прибавил ходу и засеменил вслед за Юриком, привычно ненавидя себя.
Внутри здание выглядело ещё более убого и страшно, чем снаружи. Ветер гулял в комнатах, разбитые стёкла щерились злобным оскалом. Лоскуты обоев свисали со стен, как клочья содранной кожи. Везде валялись использованные шприцы, бычки от сигарет, докуренные до фильтра, пустые бутылки, упаковки от чипсов и сухариков.
Денис увидел сидящих на старом диване Силу и Жигу. Они оба довольно умело курили, тренируясь, у кого получатся более тугие кольца дыма. Увидев Громова, Сила бросил развлекаться и вскочил на ноги:
— Привет, Соп… Денис! — непривычное обращение заставило Дениса увериться, что всё ещё хреновее, чем он предполагал. Кивнул, привычно поглубже вжимая голову в плечи.
— Мы с ребятами посоветовались и решили принять тебя в свою компанию! — неожиданно высокопарно и торжественно произнёс Сила. Жига противно хихикнул, и Сила покосился на него злым взглядом. Тот смирно затих.
Денис невольно распрямил плечи. Неужели, его бесконечные унижения закончатся? Чувство собственного достоинства попыталось поднять голову повыше, но интуиция тут же осекла эти попытки. Осторожно! Они что-то задумали!
— Ну чего молчишь? Язык проглотил от счастья? — нетерпеливо спросил Сила. Все трое беззлобно засмеялись.
Денис пожал плечами. Что говорить-то?
— Но, как ты понимаешь, так просто ничего не бывает. Ты должен будешь пройти испытание, — произнёс Сила, загадочно прищуриваясь. Вот он, мой приговор, понял Громов. Додумать дальше ему не дали.
— Надо спуститься в подвал. Пройти сквозь него и выйти с другого конца дома, — озвучил условие Юрик.
Громов видел, как не терпится ублюдкам в очередной раз поднять его на смех. Но, с другой стороны… Что такого страшного в подвале? Темноты он не боялся никогда, с детства привык к самостоятельности. Зато, его наконец хоть как-то начнут уважать…
— Согласен? Делов-то! — подзуживал Сила, подходя к выходу. — Ну что, пойдём?!
И они пошли. Спустились вниз, к тяжелой, покрытой пятнами ржавчины железной двери, закрытой снаружи на засов. С трудом отодвинув прикипевшую задвижку в сторону, Жига приглашающе показал на зияющий чёрным провалом вход.
Денис подошёл ближе. Его обдало запахом сырости, затхлости и ещё какой-то мерзости, которую обоняние сразу не распознало. На миг Громов почувствовал, как всё его естество отказывается спускаться в холодную тьму. Как будто там ждало что-то страшное…
— Ну чего, зассал? — нетерпеливо толкнул его в спину Сила.
Громов помотал головой и молча начал спускаться по лестнице.
— Дэн! Мы тебя вон там будем ждать! — Денис повернулся на голос и заметил на лицах троих усмешки. В глазах Силы плясали едва сдерживаемые чёртики. Громов даже не успел спуститься, как дверь с грохотом захлопнулась, послышался скрежет задвигаемого засова и едва слышный смех.
Его заперли! В одну секунду Громов взлетел обратно по лестнице, толкнул дверь. Конечно, безуспешно. На несколько секунд разум захлестнула паника, Денис начал орать и едва не разрыдался, колотясь о запертую наглухо дверь.
Через некоторое время он успокоился, пришёл в себя и вновь обрёл способность трезво соображать. Вытерев рукавом слёзы и сопли, Денис достал телефон и включил фонарик. Всего-то и надо — пройти через старый вонючий подвал, и, появиться с другой стороны, подбодрил он себя.
Громов медленно спустился вниз и побрёл вперёд, освещая себе путь. Тусклый, рассеивающийся свет фонарика выхватывал из мрака переплетения труб, уходящих в бесконечность. Со всех сторон Дениса обступала кромешная тьма, в которой таились непонятные и от этого не менее жуткие опасности. Он шёл вперёд, потеряв счёт времени. Сейчас казалось, что не было другой жизни: мамы, жестоких одноклассников, заброшенного дома. А всегда была только эта реальность, в которой Денис медленно брёл к выходу, освещая себе дорогу слабым фонариком. Разум постепенно погружался в такую же тьму и даже запахи, казавшиеся сначала омерзительными, вдруг стали чуть ли не родными.
Даже этот противный запах, который Денис сначала не разгадал: древний, пробуждающий такой же многовековой, как страх перед смертью. Вонь разложения. Возможно, здесь были дохлые крысы. Больше всего Денис боялся, что луч света выхватит из тьмы разложившийся труп человека. Его рассудок вряд ли выдержал бы такое испытание.