– Это не провокация? Как вы полагаете?
– Не исключено, – согласился Ахмед Закатов. – Однако, с другой стороны, чем вы, в сущности, рискуете, принимая предложение? Всего лишь деньгами, к тому же не такими большими. А вот я лично действительно могу потерять в Великобритании все, что имею…
– Да, ваши гостеприимные друзья-англичане вряд ли простят вам участие в подобном проекте! – Абу-Джихад рассмеялся и даже хлопнул себя ладонями по коленям.
– Я не люблю иметь дело с неверными, – негромко, но так, что его все услышали, произнес пакистанец.
– Что же поделаешь?
– Нужно, чтобы этот русский доказал свою искренность.
– Каким образом?
– Для начала предложите ему принять ислам…
Площадь перед аэропортом Пулково-2 нехотя пенилась грязными лужами. Противный, холодный ноябрьский ветер швырял по стеклам свинцовые россыпи дождевых струй.
Судя по надписи на световом табло, самолет Британских авиалиний вылетал из Санкт-Петербурга по расписанию.
– Спасибо.
– Счастливого пути!
Рассчитавшись с таксистом, Владимир Александрович Виноградов прошел первую зону досмотра и встал в очередь на регистрацию.
– Проходите, пожалуйста…
Ни таможенник с постным выражением на помятом лице, ни пограничная девушка в форме старшего прапорщика не проявили к Виноградову ни малейшего интереса.
– Всего доброго!
– До свидания.
Потом был еще один досмотр сотрудниками службы авиационной безопасности: с короткими перебежками пассажиров по ковру – в одних носках, без обуви, – с торопливым освобождением карманов от всего, что может зазвенеть или вдруг запищать под металлоискателем…
Тем не менее уже через десять минут Виноградов бродил с синей пластиковой корзинкой по магазину аэропорта, раздумывая, что бы такое беспошлинное приобрести на дорожку. Как правило, кто-то из его женщин – жена или дочери – непременно заказывал что-нибудь из парфюмерии, но на этот раз Владимир Александрович не был обременен подобного рода семейными поручениями.
Поэтому Виноградов пребывал в затруднении…
Покупать и везти с собой в Англию виски или джин казалось не совсем приличным. Бутылка водки по традиции лежала в чемодане – скорее для представительских нужд, чем по необходимости. Вино, ликеры, сладости и сигареты вообще никакого интереса не вызывали…
В конце концов Владимир Александрович купил бутылку «Адвоката» и поднялся на второй этаж.
Посадку еще не объявили.
Виноградов нашел себе место в кресле, напротив телевизора. Пристроил рядом прозрачный полиэтиленовый пакет с ликером…
Дорога. Опять дорога…
Путешествующий по необходимости человек находится в некоем относительном небытии – в начале пути его уже нет, а до конечного пункта еще предстоит добраться.
Другое дело, когда едешь для собственного удовольствия. Тогда уже сам процесс становится едва ли не конечной целью, глаза распахнуты, чувства обострены и хочется не упустить ничего из меняющегося калейдоскопа впечатлений.
Владимиру Виноградову, правда, чаще приходилось оказываться странником поневоле. Не успел он побывать разве что в Австралии и в Антарктиде – а так, считай, везде отметился. Добрую половину Европы исколесил…
Добрую половину… Скорее уж как раз – недобрую половину!
Потому что маршруты Виноградова пролегали в основном по бесчисленным болевым точкам планеты: видимым, истекающим кровью – и пока незаметным, внешне благополучным; по тем, что не сходят со страниц газет – и по тем, что еще только завтра появятся в экстренных выпусках новостей.
Идеалы остались в прошлом. На смену им пришел циничный профессионализм, порожденный опытом потерь. Чередовались страны, задачи, фамилии и документы… Вот уже третье десятилетие подряд Владимир Виноградов выстраивал хитрые оперативные комбинации, вербовал и терял агентуру, что-то вынюхивал, дрался, стрелял, убивал – но и сам уже тысячу раз мог быть убит.
Он не чувствовал себя в безопасности нигде – даже неторопливо перебираясь из одного уютного отеля в другой по автострадам Западной Европы. Ведь для него это были дороги войны – непрерывной войны, даже если многие поколения людей вдоль них веками не слышали взрывов и пушечной канонады.
Ничего не поделать – планета давно уже превратилась в огромный театр объявленных и необъявленных военных действий…
– Паранойя! – отмахнулся всего год назад от его рассуждений приятель. Они тогда только-только вернулись из Чехии, с трудных переговоров, и по русской привычке, расслабленные алкоголем, изливали друг другу душу.