Собеседники познакомились в конце восьмидесятых на совместной афере с перепродажей якобы реэкспортных «жигулей» Волжского автозавода. Потом они еще много раз помогали друг другу делать деньги – большие, очень большие и такие большие, что, узнай о них председатель Всемирного банка реконструкции и развития, его непременно хватил бы удар из-за комплекса собственной неполноценности.
Личные отношения между ними находились на той степени обоюдной симпатии, уважения и взаимной опаски, которая вообще возможна между дельцами такого масштаба.
При этом Семен Могилевский долгое время критически относился к стремлению Олигарха играть некие официальные роли в политике и во власти. А тот в свою очередь до сих пор пребывал в убеждении, что прямые и откровенно криминальные методы его делового партнера давно уже устарели и только мешают развитию бизнеса…
– Знаешь, если серьезно, здесь, в Лондоне, я тоже перечитал кое-что по российской истории: ведь это нормальная ситуация, когда человек, открыто противостоящий власти, не может жить в своей стране…
– А я тебя, если помнишь, предупреждал.
Олигарх сделал вид, что не услышал этой реплики:
– Они отобрали почти всю мою русскую собственность, мои газеты, мой телеканал…
– Бесплатно?
– Ну, что-то заставили продать – по дешевке, а на что-то просто наложили, как теперь говорят, административный ресурс.
– Да? – изобразил удивление Могилевский. – Странно, а мне ребята рассказывали, будто ты перед прошлыми выборами отдал все свои контрольные пакеты акций в средствах массовой информации взамен на какие-то кремлевские гарантии…
– Клевета, – брезгливо поморщился Олигарх.
– Вроде бы они тебе даже пообещали, что оставят в покое и больше не будут по-настоящему добиваться от англичан твоей выдачи – только так, чисто формально, для вида.
– Послушай, Семен, какого черта? Я не переступал христианские заповеди. Я ничего не украл. Я никого не убил…
– И ты думаешь, они тебя не выдадут? – Могилевский показал рукой туда, где за стеклом иллюминатора прятался в тумане берег Альбиона.
– Не знаю, – почти не задумываясь ответил его собеседник. – Если Западу для контроля над русскими энергоресурсами вдруг очень понадобится расположение Путина, то во имя интересов британской политики и экономики они сдадут кого угодно, хоть маму родную. А уж меня-то – с большим удовольствием… так что я все понимаю, тут у меня никаких иллюзий нет и быть не может.
– Боишься?
– Остерегаюсь, – уточнил Олигарх. – Представляешь, получаю тут какие-то глупые угрозы по почте… А месяц назад пришли два офицера из Скотленд-Ярда, показали нам с адвокатом бумажку без подписи и заявили, что есть информация, будто на меня готовится покушение с целью убийства. Заказ, само собой, из России. Предложили охрану.
– А ты что?
– Отказался. У меня своя есть.
Опять раздался негромкий стук хорошо вышколенной судовой прислуги: на столике перед замолчавшими мужчинами возникло все, необходимое для чаепития вдвоем.
– Свободен, – распорядился Семен Могилевский.
– А вдруг меня наняли, чтобы похитить тебя и передать на Лубянку? – поинтересовался он, разливая по пиалам бледно-зеленый напиток. – Помнишь, как в тридцатые годы НКВД на политических эмигрантов за границей охотился? Заманивали врага народа в укромное местечко, вкалывали ему какую-нибудь снотворную гадость под кожу, грузили тело на советский теплоход – и привет!
– Конечно, я думал об этом, – кивнул Олигарх.
Все-таки самообладание у этого человека было потрясающее – недаром еще со студенческих лет он почти профессионально зарабатывал на жизнь игрой в покер.
– И все равно пришел?
– Как видишь. – Олигарх отпил чай и поставил пиалу на скатерть.
– Спасибо за доверие.
– При чем тут доверие-то, Семен? О чем ты? Не в первый же раз так встречаемся… ну, кроме того, я принял определенные меры. На всякий случай.
– Не сомневаюсь, – подмигнул господин Могилевский. – Кстати, знаешь – старый анекдот есть на эту тему? Насчет того, что на всякий случай… Дескать, католические монахи обет безбрачия дают – но ничего себе не отрезают. На всякий случай.
Посмеявшись над шуткой, Олигарх посчитал протокольную часть разговора исчерпанной.
– Итак? Зачем звал-то?
– Проблемы возникли. Серьезные проблемы.
– У тебя лично?
Этот вопрос Могилевский пропустил мимо ушей.
– Очень резко активизировался Интерпол. Трясут всех, кто имеет, имел или может иметь хоть какое-то отношение к ядерным материалам. Везде трясут, и не только по всей Европе – наши деловые партнеры за океаном тоже начали жаловаться, что их стало вдруг ни с того ни с сего доставать ФБР. А это, сам понимаешь, очень мешает бизнесу…