В лагере благодаря усилиям сотрудников НКВД и специально обученных военнопленных-коммунистов он, как тогда говорили, прозрел и вполне осознанно встал на путь борьбы с германским нацизмом. После прохождения курса диверсионной подготовки в Горьковской разведшколе Эгон Шмидт несколько раз забрасывался в глубокий немецкий тыл, и за успешное выполнение заданий Центра даже удостоился двух орденов Красной Звезды.
После того, как союзники общими усилиями раздавили фашистскую гадину в ее собственном логове, товарищ Шмидт некоторое время проработал с оккупационными властями, занимаясь розыском скрывшихся от правосудия военных преступников и активных функционеров НСДАП. А затем, когда в этом возникла политическая необходимость, он был направлен на укрепление органов безопасности первого в мире демократического немецкого государства…
К моменту развала советского блока и воссоединения двух Германий Эгон Шмидт был уже, разумеется, персональным пенсионером. Одинокий вдовец, переживший не только жену, но и взрослого сына, он умело и предусмотрительно распорядился своими сбережениями, продал квартиру в Берлине – и получил взамен полное право до конца своих дней наслаждаться покоем, заботой прекрасно обученного персонала и качественным медицинским обслуживанием в доме для престарелых…
– Что же, по-вашему, остановило Гитлера?
Старик помолчал чуть дольше обычного.
– Может быть, прошлый трагический опыт? В годы Первой мировой войны использование немцами Wunderwaffe того времени – боевых отравляющих газов – не принесло желаемого перелома. Оно привело лишь к тому, что противник применил его против нас самих с еще большим ожесточением и в еще больших масштабах.
Профессор Лукарелли сделал очередную пометку в блокноте.
– Русские располагали сведениями о результатах немецких исследований?
– Советской разведке было известно по меньшей мере о двух испытаниях атомных бомб, проведенных в Германии: в горах Тюрингии, под городком Ордруф, и на острове Рюген, в результате которых погибли несколько сотен военнопленных и узников концлагерей. Вообще же в Москве были достаточно хорошо осведомлены об основных этапах работы в этом направлении. На основании полученной информации русские сделали вывод о малой эффективности немецкой атомной бомбы. Впоследствии, после окончательного разгрома нацистов, такой вывод получил подтверждение, однако советские ученые также сделали и все возможное, чтобы собрать исчерпывающую информацию о том, насколько нацисты продвинулись в создании и испытании нового оружия – и насколько эти наработки могут оказаться полезными для советской атомной программы.
– Значит, русские использовали их после войны?
– Я не специалист, к сожалению. И мне об этом ничего не известно.
За время общения со стариком Лукарелли успел убедиться, что заставить его отвечать против воли практически невозможно. Тем не менее он попробовал уточнить еще раз:
– Может быть вы все-таки что-то когда-нибудь слышали о планах использования русскими идеи грязной бомбы, которую разработали немцы?
– Нет, – покачал головой Эгон Шмидт и попросил итальянца: – Передайте, пожалуйста, – это мои таблетки, их нужно принимать по расписанию.
– Да, прошу вас! – Профессор взял со стола круглую металлическую коробочку и положил ее на ладонь старику. – Но ведь после войны отношения между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции складывались таким образом, что…
– Извините, но я себя не очень хорошо чувствую. Кажется, придется вызывать сиделку…
Спускаясь по лестнице, отделанной искусственным мрамором и покрытой ковровой дорожкой, господин Луиджи Лукарелли достал из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон и перевел его в обычный режим – перед началом серьезного разговора, чтобы не отвлекаться и не отвлекать собеседника, он, как правило, отключал звук.
Три непринятых звонка – и, судя по коду, все три раза звонили из Лондона.
Профессор поморщился: опять этот назойливый русский…
Две недели назад, когда они встречались неподалеку от площади Пикадилли, в суши-баре, где подают приготовленную по-японски сырую рыбу, Лукарелли ведь его достаточно четко предупредил: сначала – деньги, потом – оставшаяся информация.
И так уже сказано слишком много…
Нельзя же быть таким недоверчивым!
Прямо напротив ворот, отделявших Altersheim от остального мира, торговал с лотка вареными немецкими сосисками меланхоличный толстый азиат. Оказавшись на тротуаре, Луиджи Лукарелли помедлил – скорее по привычке, чем руководствуясь чувством опасности.