Возразить было, в сущности, нечего – поэтому Виноградов промолчал.
– Телефонный номер ваш есть во всех справочниках. К тому же считается, что адвокатов, как правило, не прослушивают – даже у нас, в России. Верно?
– Ну, в общем-то…
– Литовченко, как мы уже смогли выяснить, звонил из уличного таксофона на углу Портобелло-роуд и Вестбурн-гров, по разовой телефонной карточке. Такую карточку можно приобрести в любой газетной лавке. Так что отследить его и идентифицировать по звонку практически невозможно…
Хозяин кабинета в задумчивости потер переносицу.
– Владимир Александрович, вы ведь у нас разговариваете по-английски?
– В пределах, необходимых для бытового общения, – ответил стандартной формулировкой из личного дела Виноградов.
– Ладно, не скромничайте… хотя в данном случае иностранный язык вам едва ли понадобится.
Генерал закрыл папку с рабочими материалами, встал из-за столика и отошел к окну.
– В Англии давно не были?
– Никогда не был.
Вообще-то собеседник знал это не хуже самого Виноградова.
– Придется съездить.
– Если надо… – Владимир Александрович пожал плечами. – Надолго?
– Как получится. Впрочем, не думаю.
– Когда?
Прежде чем ответить, хозяин кабинета покосился на календарь:
– Прямые рейсы в Лондон – каждый день, так… До следующего вторника мы, наверное, не успеем с визой в консульстве и с документами прикрытия, поэтому полетите в четверг. Или в среду? Пока не знаю, сегодня к вечеру определимся.
– Но, товарищ генерал…
– Что-то смущает? Дома все в порядке? Жена, дети?
– Спасибо, все благополучно.
– Это важно, – констатировал собеседник. – Это, пожалуй, самое важное. Не боишься?
– Нет. – Страха действительно не было.
Виноградов знал, что когда-нибудь погибнет – погибнет глупо, досадно и некрасиво…
Но точно так же он знал, что время для этого пока не пришло.
– Верю! Да, собственно, в данном случае как раз и опасаться-то нечего.
– Серьезно?
Генерал изобразил удивление:
– Ну и что такого? Погуляешь по Лондону за казенный счет, выпьешь пива со старым знакомым, послушаешь, что он скажет…
– Нет, я все-таки не понимаю…
– А тебе понимать и не надо. Просто послушаешь и запомнишь. А потом передашь мне все – слово в слово.
Собеседник Виноградова улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза:
– Завидую, честное слово! Вестминстерское аббатство, Гайд-парк, Оксфорд-стрит…
– Может, вместе прокатимся? А чего? Сами сказали – дело пустяковое, опасности никакой…
Еще не закончив фразу, Владимир Александрович уже готов был откусить себе язык:
– Извините, товарищ генерал.
– Надо же? Разговорился, адвокатишка! Быстро же ты волю почувствовал…
– Извините.
– Забыл, что недержание речи в нашем деле – страшнее поноса?
– Виноват, товарищ генерал! – Виноградов поднялся из кресла и непроизвольно вытянул руки по швам.
– Только не делайте мне тут такое идиотское лицо – вы не в армии! Очень многие из молодежи, в последнее время стали утрачивать ориентиры – нравственные ориентиры! Забываются конечные цели, принципы нашей деятельности… отчего? Да оттого же, что сейчас в шпионы лезут все кто ни попадя – журналисты, артисты, домохозяйки! Откуда же взяться культуре получения секретной информации, если все измеряется в долларах, фунтах и даже в неконвертируемых израильских шекелях? А ведь мы с вами, несмотря ни на что – профессионалы. И всю жизнь участвуем в одной игре.
«Ага, конечно… – подумал Владимир Александрович, – конечно, в одной игре… только некоторые сидят за карточным столом, а остальные позволяют тасовать себя в колоде».
– Что?
– Нет, ничего, товарищ генерал.
Считается, что профессия непременно накладывает отпечаток на характер человека, на его восприятие окружающего мира. Сказать так о кадровых сотрудниках спецслужб – значит не сказать ничего… Для этой категории людей просто рано или поздно перестает существовать что-либо вне их профессиональных интересов.
Любой собеседник оценивается лишь как источник возможной опасности или потенциальный объект для вербовки. Дуплистые, изумительной красоты деревья в старинном парке начинают привлекать внимание в первую очередь в качестве тайников при бесконтактной передаче информации… и даже нехитрый рассказ ребенка, вернувшегося из школы, они воспринимают в одном ряду с сообщениями агентуры и доверенных лиц.