– Извините, Стивен, я сниму пальто?
– О, да, конечно!
Рано утром в Мальтийском международном аэропорту термометр показывал всего плюс девять. Но как только в небе над островом появилось не по-осеннему жаркое солнце, температура воздуха составляла уже, наверное, никак не меньше, чем восемнадцать градусов по Цельсию.
Во всяком случае, было очень тепло.
– В газете писали, что здесь теперь постоянно живет примерно тридцать тысяч русских. И это не считая туристов, из-за которых в последние годы взвинтились цены в отелях, а также школьников, которые приезжают сюда из России, чтобы изучать английский язык… Марта, а вы сами раньше никогда не бывали на Мальте?
– Нет, не приходилось.
– Чудесное место. Особенно для тех, кто любит чувствовать дыхание истории…
Изумрудное Средиземное море плескалось у самой дороги, а спокойствие местных жителей и бесчисленных отдыхающих оберегали выстроившиеся вдоль всего побережья каменные сторожевые башни. Парусный катамаран шел с туристами на остров Гозо; вдалеке, перед самой линией горизонта, неторопливо покачивались на волнах рыбацкие лодки и катера…
– Вы ведь сейчас из Парижа прилетели?
– Да, конечно.
– Ну и как там?
– Холодно. Ветер, дождь.
– Марта, я, собственно, не об этом…
За рулем мистер Ремингтон чувствовал себя вполне уверенно – автомобильное движение на Мальте, как и во многих других не до конца освободившихся британских колониях, было левосторонним, поэтому ему не пришлось привыкать к переменам, как водителям из континентальной Европы. По прямой эти бедолаги еще двигались без особых проблем. Но вот когда им вдруг требовалось перестроиться на какой-нибудь второстепенной автомобильной развязке или даже просто свернуть с автострады…
– Шакал действительно был связан с русскими.
– Ну, это общеизвестный факт. Вам удалось его допросить?
– Да. – Прежде чем ответить, госпожа Ратцель посмотрелась в зеркало заднего вида. – Это оказалось непросто, но они все-таки дали мне разрешение. Хотя вообще-то последние несколько лет Шакал общается исключительно со своим адвокатом.
– Ах, Марта, перед вами никто не может устоять! Даже, как я понимаю, директор самой суровой во Франции тюрьмы?
Кажется, незамысловатый комплимент достиг цели – даже такой защищенной со всех сторон цели, как оперативная сотрудница Интерпола госпожа Ратцель:
– Ну, произвести впечатление на директора тюрьмы Санте в Париже было не так уж и трудно. Все-таки он всего лишь француз… Намного сложнее оказалось разговорить Шакала, который сидит за решеткой без женского общества уже больше десяти лет. Представляете? В качестве условия нашего по-настоящему доверительного разговора он потребовал, чтобы я сделала ему минет – прямо там, в комнате для допросов.
– Подонок! – задохнулся от возмущения Ремингтон.
– Пришлось сказать ему, что я – увы! – лесбиянка и совершенно не интересуюсь мужчинами.
– И что же?
– После этого мы подружились…
– Сукин сын, – повторил англичанин, выкручивая руль на очередном повороте дороги.
Уроженец Венесуэлы Ильич Рамирес Санчес, он же – Карлос по кличке Шакал, оставил мрачный и кровавый след в современной истории, организовав в семидесятые годы прошлого века серию терактов, жертвами которых стали как минимум восемьдесят человек. Когда-то он тесно сотрудничал с радикальными арабскими группировками – в том числе с палестинцами, и самой громкой операцией Карлоса был захват его группой в Вене участников совещания ОПЕК.
Шакал долгое время считался международным террористом номер один и разыскивался правоохранительными органами многих стран. Наконец он был все-таки арестован французской разведкой в Судане и приговорен к пожизненному заключению. К тому же в судах других стран находятся еще несколько дел, связанных со взрывами и убийствами, организатором либо исполнителем которых считают Карлоса – так что терять ему в любом случае было нечего. Поэтому, даже находясь за решеткой, Шакал не перестает обращаться к своим соратникам во всем мире с призывами наносить удары по американцам и израильтянам в поддержку палестинской интифады…
– Что он сказал? Ему известно что-нибудь про полоний?
– Нет. Он говорит, что комиссия Митрохина фальсифицировала очень многие документы КГБ.
– Да неужели?
– Шакал отрицает любую причастность кого-либо из своих людей к взрыву бомбы на железнодорожном вокзале в Болонье в восьмидесятом году, когда погибли восемьдесят пять человек. Он говорит, что вооруженные группы марксистов никогда не организовывали спонтанных терактов – они наносили точные избирательные удары лишь, как он выразился, по врагам и предателям.