И король побежал вперёд.
Он врезáлся в хаотично мечущихся людей и люди врезались в него. Он кого-то отталкивал, швырял в сторону, эгоистично расчищая себе путь, и если бы кто-то преградил ему дорогу с оружием, Скер не раздумывая взялся бы за секиру. Иногда лишь оглядывался, убедиться, что дочь и Леяра с принцем не отстали, а чёрная Луна с бугристой поверхностью, с кратерами, горами и мёртвыми долинами, будто морщинами изрезанная скалистыми урочищами и сухими руслами рек, ползла над его головой, двигаясь вместе с ним. Наконец, из-за дальнего края корявой Луны-убийцы, сверкнуло солнце. «Соберись, ты король, что ты как тряпка!» Он оглянулся и замер на месте.
Вода возвращалась. Блестела в скупых ещё солнечных лучах пена на гребне гигантского, чудовищного вала, высотой до Луны, будто огромная невидимая рука разгневанного божества собрала всю воду Либра в исполинскую секиру, и теперь несла её, чтоб одним ударом смыть с лица мира погань, что назвалась людьми, с их ничтожным владыкой, вознамерившимся поставить человека над высшими существами.
Множество пенистых волн окружали этот вал, таких маленьких и кудрявых издали, но Скер знал, что каждая из них вблизи окажется больше его дворца, до которого он почти добрался — они стояли у подножья забитой людом лестницы — все бросились наверх.
Волну заметили. Проклятья, стоны, крики и молитвы зазвучали с новой силой, но уже ничто не могло заглушить чудовищного рокота приближавшегося вала.
— Я же говорила, бессмысленно! — задыхаясь, крикнула дочь.
Король повернулся к ней и открыл рот, чтоб сказать, что был неправ, что он ошибся, что в своей самоуверенности был преступен и ему нет оправдания, но слова так и не покинули его рта. Потому что извинения больше не имели значения. Ничто не имело значения перед лицом разгневанной стихии. Мальчишка снова повис на руке.
— Ваше величество, мы умрём?! — всхлипнул он. — Мне бы так не хотелось!
Скер хотел сказать, что воин не должен бояться смерти, и снова осёкся — поучения не имели значения тоже. Тогда он произнёс правду:
— Закрой глаза, это будет быстро.
Слова потонули в рёве воды. Пахло вином и потом — от толпы, духами — от прижавшихся к нему женщин. Порыв ветра ударил с такой силой, что чуть не сбил с ног принцессу в её пышном платье, швырнул на короля. Он инстинктивно сгрёб в охапку и дочь, и Леяру. Зажжённые вместе с лампами факелы отбросили долгие языки огня. В лицо ударило тяжёлой вонью потревоженного морского дна. «Сейчас вода раскрошит мой флот в жалкие щепки», — мелькнуло в мыслях.
Кто-то ещё пытался бежать, но многие, как и король, замерли, зачарованные ужасной и фантастической картиной приближавшегося вала. Что-то крохотное сверкало белыми парусами на самом его гребне. Это волна, играючи, несла на горбу огромный корабль, оторванный от мелких судёнышек плавучего острова северян, размолотого в безжалостных жерновах.
На мгновенье король будто оглох. Во внутренней тишине, такой желанной ранее, он смотрел, как вершится судьба.
Рокочущий вал неотвратимо приблизился, исполненный ярости мрачной и беспощадной, разрушающей острова. На мгновенье завис над кораблями, лежащими у берега на сухом морском дне. Над пристанью. Над торговой площадью. Над королём, его домашними женщинами и всей обречённой толпой. Накатился, всем многотонным своим весом рухнул вниз, и разбился о невидимую твердь.
С грохотом и плеском рассыпался по сторонам и потёк дальше.
Земля дрогнула под королём и накренилась, мраморная плита у него под ногами треснула и стала дыбом, он едва успел отскочить, чтоб не упасть, а люди на площади повалились, словно кегли. Над их головами ревел поток воды, заглушая вопли ужаса и стоны боли. Бурлящая вода струилась по окружности, словно весь Трейнт оказался в огромном пузыре, над которым пролетела чудовищная волна в своей погоне за притянувшей её мёртвой Луной. Едва дыша и содрогаясь, король стоял и смотрел, как безжалостный поток швыряет в невидимую стену все принесённые с собой подарки: разбитые, размолотые чужие корабли, доски, палки, щепки, тряпки, огромные куски человеческих жилищ, белокаменную колону староземского дворца с барельефом из чаек, мёртвую и живую рыбу, изувеченные тела людей, обрывки парусов, оторванные руки и всё порожденье человеческих рук, по которому прошлась Луна.
Король оглянулся посмотреть, велика ли накрывшая их сфера. Он стоял у самого её края, а вокруг, сколько видел глаз, простиралось бурлящее водяное небо. Сердце забилось, король сглотнул. Кажется, смерть снова прошла стороной, только краешком плаща задела.