«Выживу — уволюсь, — подумал палач. — Буду рес на продажу выращивать…»
Что ему оставалось делать?
Он кивнул.
Глава 1. Полтинник
Косматая звезда,
Спешащая в никуда
Из страшного ниоткуда.
Между прочих овец приблуда,
В златорунные те стада
Налетающая, как ревность —
Волосатая звезда древних!
М. Цветаева
***
Песенка «Как вы яхту назовёте — так она и поплывёт» прижилась в народе недаром. От имени зависит характер, поведение, да чуть ли не судьба. И прежде всего, разумеется, отношение людей.
Эвелина — это томный взгляд из-под наращенных ресниц, блестящий лифчик и чулки на поясе, танец вокруг шеста и паспорт на имя Наташи в сумочке. Или, как вариант — бархатное платье в пол, ледяные черты лица, презрительный взгляд в затылок шофёра и: «Я бы выпила чаю в гостиной, милочка».
Именно потому, что «Эвелина» звучит претенциозно, напыщенно и невыносимо глупо для пролетария, она всегда представлялась Велей. Друзья-подружки называли даже Велькой. Тренер — Велечкой. К примеру: «Велечка, надо увеличить нагрузочку, завтра перед пробежкой доложишь в рюкзачок ещё одну гантельку…» А ученики — Велей Викторовной. «Вель Викторна, а прыгать уже можно? А сейчас уже можно? А вот сейчас?»
Если бы Веля знала, к чему приведёт поход на птичий рынок — ни за что бы не пошла. Впрочем, она и отправилась туда только потому, что пребывала в крайнем душевном раздрае: одновременно хотелось плакать, напиться, уволиться, покончить со всей этой беспросветной бессмыслицей, уехать работать в Чехию и съесть слоёное пирожное «Кольцо». Или купить кота, как у приёмной мамы.
Веля выросла в детском доме семейного типа: не так, чтоб горький дёготь, но и не мёд. Иногда она навещала приёмных родителей. Те встречали доброжелательно и скучно, раз и навсегда затянутые водоворотом забот, обросшие бесконечными хлопотами с новыми воспитанниками, младшие из которых смотрели на Велю недоверчиво, как волчата, — не знали. Кажется, скучал по ней один сиамский кот Лучик, вот такого же Лучика она хотела и себе.
Спортивная карьера не сложилась, хоть Велька и подавала когда-то большие надежды: плавала за сборную и в шестнадцать получила мастера спорта. Если бы не чёртова травма, поднакопила бы деньжат, завела бы своё дело — спортзал открыла или фитнес-клуб, но нет, будто кто-то всемогущий внимательно и зло следил со стороны, чтобы Веле лишнего калача не перепало.
В аккурат перед поездкой на чемпионат Европы, когда она расслабленно шла с тренировки, на тротуар вылетел неуправляемый бумер, сбил урну, Велю и скрылся, да так удачно, что и найден не был, а у Вели в итоге — перелом плеча, две операции по репозиции отломков и скелетное вытяжение. Прощай, олимпийская карьера, привет, физкультурный техникум. Туда Эвелину как мастера спорта и сироту с опекой взяли без экзамена.
Жильё — арендованная комната в семейном общежитии швейной фабрики. Все соседи — женатые пары с детьми, скандалами и любовью, с канарейками и шпицами, вулканически-бурно ругались и романтично мирились, воняли голубцами на общей кухне, рожали детей, брали ипотеки и съезжали, только Веля одна-одинёшенька жила слишком мирно и тихо. Личную жизнь соседей Веля называла «швейной».
— Хорошо тебе, Велька, — сипло говорила соседка Натали, бригадирша обмёточного цеха, обитающая в соседней комнате блока вместе с гражданским мужем, — ни мужика, ни детей, пыхти для себя, не парься. Носки с трусами никому не стираешь, у чужих баб не ловишь, по мордяке ни от кого не берёшь. Красота же!
Тут, конечно, не поспоришь, но иногда нет-нет, да и приходила в голову мысль, что лучше «швейная» личная жизнь, чем никакой. За все свои двадцать лет у неё ни единого парня не было, при том, что внешностью судьба не обделила. Не писанная красотка, может, плечи совсем немного шире бёдер, может, немного высока, нос коротковат, а рот, наоборот, великоват, зато прекрасная кожа, и стройная. А больше всего Веле нравились в себе широко расставленные серые глаза. В общем, мужчины оглядывались, особенно летом. И характер вроде-как удался: по словам коллег, Велечка — славная девочка, общительная и без крупных тараканов. За словом в карман не лезла. В обиду себя не давала. Миллионера с яхтой не ждала. Аж боже мой, даже если бы холостой физик Никита Павлович пригласил её в кино, пошла бы с удовольствием, но тот глазами смотрел, а в кино не звал, собака. И никто из холостых мужчин никуда не звал. Впрочем, из женатых тоже.