У меня слегка затуманило в голове, то ли от выпитого виски, то ли этого бредового разговора.
— Ларьки грабишь?
— Нет, банки.
— А почему не церкви?
— Отбирать надо то, что мешает людям жить. А это деньги. А деньги — в банках.
— Мне деньги не мешают, — сказал я. — Наоборот, даже очень нужны.
— Тебе нужны, другим нет. Я же немного ворую. Кому очень надо, тому останется.
— Понятно! — сказал я. — Выпить ещё есть?
Мы чокнулись.
— А церкви не грабишь, потому что бога боишься?
— Нет, не боюсь. Но он сильнее. Зачем карабкаться по лестнице, которая всё равно рушится вниз. Не люблю я эти теологические разговоры. Теология — мертвая наука. — Николай поставил пустую бутылку на землю. — Ты пить ещё будешь?
— Буду! — сказал я. Потенциальная красотка махнула крылом и исчезла за горизонтом. — Где тут магазин?
— Пошли ко мне домой, — предложил Николай. — У меня лучше, чем в магазине.
«Вроде не гомик», — подумал я и сказал. — Пошли. Далеко до твоего дома?
— Четыре километра триста шестьдесят два метра. Если по прямой через лес. Если по объездной дороге, четыре километра девятьсот пятьдесят четыре метра.
— Откуда такая точность? — удивился я.
— Чтобы сродниться с землей, её надо мерять шагами. Пошли, выпить охота.
Дом был огромный, четыре этажа, массивное крыльцо с псевдоантичными колоннами, украшенными резьбой, напоминающей то ли арабскую, то ли еврейскую вязь.
— Санскрит, — сказал Николай. — Сам изречения вырезаю, когда не пью.
Одна из колонн действительно была не завершена.
— Пойдем, парк покажу! — Николай решил проявить гостеприимство.
Территория вокруг дома, соток пятьдесят по моим прикидкам, была окружена двухметровым забором и невпопад засажена фруктовыми деревьями. Лужайки между деревьями, правда, были аккуратно подстрижены.
— Я тут английский парк хотел разбить, — сказал Николай. — Но садовод из меня никудышный. Бросил на полдороге. Но траву стригу.
— Когда не пью! — сказал я.
— Нет, — сказал Николай. — В этом деле регулярность нужна, а то зарастёт, трактором не выдерешь. Моджахедов зову, — он показал на видневшийся невдалеке коттеджный поселок. — Две тысячи и всё в ажуре.
Мы вошли в дом. И кухня, и комнаты были чистенькие, я бы даже сказал, вылизанные, во всяком случае, на первом этаже. Образцовый порядок нарушали только там и сям разбросанные книги.
— Ты что, писатель? — начал догадываться я.
— Нет. Читатель. Писателей сейчас пруд пруди, — сказал Николай. — А кто их читать будет? Вот я и читаю. Садись в кресло в каминной комнате. — Он показал направление и нырнул вниз, видимо, в подвал.
По дороге я протрезвел и теперь терзался запоздалым раскаянием: «Чёрт меня занёс к этому чудику! Сейчас бы лежал на берегу озерца, грел бока, может девчонки какие прискакали бы от жары спасаться!»
Николай появился передо мной с ящиком, заполненным разномастными бутылками:
— Что будем пить?
— Раз уж начали с виски, давай и продолжать, — сказал я. — У меня тут в пакете бутерброды есть. Будешь?
— Попозжа! — сказал Николай. — Алкоголь вещь калорийная. Курево есть и слава богу.
Мы выпили.
— Чем занимаешься? — спросил Николай.
— В строительной фирме работаю. Инженер по эксплуатации подъёмных агрегатов.
— Хорошее дело, — сказал Николай. — Но гиблое.
— Это почему гиблое? На наших объектах никто не погибал.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — сказал Николай. — Это вопрос времени. Современные строители не знают, как строить, и поэтому здания рушатся с завидной регулярностью. Накатили?
Вообще, я пьянку хорошо переношу, всё-таки профессиональный строитель, но в данном случае меня развезло. «Жара действует!» — подумал я.
— Слушай, ты не прав! — сказал я, четко понимая, что мысли в моей голове несутся быстрее, чем плохо поворачивающийся язык. — Я вот окончил строительный институт, не с отличием, конечно, но своё дело знаю.
— Дело ты знаешь, — мирно сказал Николай. — А как строить, нет.
— Ну, расскажи мне, как надо строить. — Я начал заводиться: «Валить отсюда надо, а то, чувствую, мордобоем дело закончится».
Николай сделал большой глоток, поудобнее устроился в кресле и пояснил:
— Любое строительство начинается с жертвоприношения.
— Чего?! — алкоголь подействовал неожиданным образом и я начал хохотать, как умалишённый. — Таджика зарезать и в фундамент положить? Или лучше директора фирмы?
— Я говорю о жертве духа, — невозмутимо сказал Николай.