— Это будет принадлежать ему.
Беттина недоуменно посмотрела на Треана.
— Прости?
— Каспион охотник? Я собираюсь возместить ему причинѐнные неудобства.
—Ты сделаешь это? — Беттина наклонила голову. — Ведь эта вещь из поколения в поколение передается по наследству в твоем доме? — Треан взял еѐ руку и положил кристалл на ладонь, закрывая над ним еѐ нежные пальчики.
* * * * *
Беттина посмотрела сначала на кристалл, потом на Дакийского. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина испытывал такие муки, словно его выпотрошили, и он медленно умирал.
— Вампир, я ценю этот жест, но не могу это принять, — сказала Беттина, возвращая ему кристалл. — Пожалуйста, забери его обратно.
Нахмурив брови, Треан неохотно сделал это; его потрясение, казалось, усилилось, словно она снова отвергла его.
— Я имею в виду: ты должен обдумать такое решение.
— Обдумать? Беттина, я не могу думать. Вместе с моей жаждой жизни, логика и разум тоже исчезли. Я уже го ворил: все, что я могу делать — это чувствовать. А у меня очень мало опыта… в чувствах.— Что произошло в промежуток времени между утром, когда мы занимались любовью, и закатом в палатке?
— Я не знаю, как всѐ произошедшее объяснить даже себе, если это вообще возможно.
— Постарайся.
— Во время турнира я испытывал невероятное... давление, — сбивчиво начал рассказывать вампир. — И оно всѐ продолжало расти.
— Какое давление?
— За одну неделю, я на себе прочувствовал нападение на тебя, что наполнило меня невообразимым гневом. Мне же осталось только убивать и истязать твоих врагов. Я должен был убить Гурлава, не пролив при этом ни капли его крови. Я думал, что буду сражаться с Каспионом до гибели одного из нас... и что потеряю тебя, даже если выживу. А когда мы занимались любовью, я подавил свой... инстинкт.
Инстинкт отметить еѐ. Как и говорила Сабина.
— Я потерял много крови, сражаясь с первородным, и в течение дня мне становилось все хуже. Потом пришла ты, и начала демонстрировать, как дорог тебе Каспион. Я думал, что сделал все правильно в стремлении отбить тебя у него; отрицая свою сущность ради нашего будущего, я старался завоевать твою любовь.
Беттина наконец-то начал понимать, как тяжело ему было, сколько удивительных подвигов он совершил за столь короткий промежуток времени. Давление, которое ему пришлось вынести, сломило бы и двадцать о бычных Дакийцев. Треан и сейчас выглядел не очень хорошо, скорее всего, о н пилнедостаточно крови, чтобы подкрепить свои силы.
— Ревность свела меня с ума. Ты была права: я не слышал тебя. Сейчас я это понимаю. Меня приводило в ярость даже простое упоминание его имени.
— Почему? Я думала, что ясно дала тебе понять — Каспион просто мой друг. Я занималась любовью с тобой, Треан. Несомненно, ты понял, как я отношусь к тебе. Я верила, что через несколько часов мы
поженимся.
— Я понимаю это сейчас, но, клянусь богами, не тогда! Ревность... Я постоянно вспоминал нашу первую ночь. У меня перед глазами стояла ты с Каспионом, я представлял, как именно он бы наслаждался тобой, если бы ты когда-нибудь пошла к нему. Это сводило меня с ума... Стиснув зубы, вампир замолчал.
Беттина попыталась представить, что ему пришлось пережить. Как бы она чувствовала себя, если бы Треан радушно принимал еѐ в своей постели, а потом обнаружилось, что каждое его прикосновение, каждый поцелуй предназначались другой женщине.
Ревность обожгла ее от одной лишь мысли об этом.
— Во время сражения я понял, что отравлен, и вспомнил, как ты подала мне кубок с кровью. Я решил, что ты сговорилась с Каспионом.
Он сжал лоб ладонями.
— Я подумал, что ты выйдешь за него замуж, и, что я потерял тебя навсегда. Я жаждал наказать его. Я не мог вынести даже мысли о том, что ты не будешь моей, — и тихо добавил, — держу пари, что и сейчас не могу.
— Если бы я тогда позволила тебе выпить моей крови, ты бы вел себя иначе?
— Это никоим образом не твоя вина. А всецело моя.
— Это помогло бы тебе перебороть замешательство и агрессию?
— Неважно, в каком я был состоянии, как я мог заподозрить тебя?