Словно ставшее преградой, оно не дало открыть глаза и оценить обстановку. Что-то не так.
Отщипываю ещё частицу другой души, половину, раз есть время, направляю на исцеление, вновь терпя боль, и как только она была потрачена, выпускаю другую с четким приказом — пробить!
Волна тёмно-фиолетовой энергии оттолкнула хмурых девушек, раскидывая их по комнате. Этой волны хватило, чтобы большая часть потеряла сознание от удара о стены, которые даже не стали повреждаться, с громким фырком как бы говоря — «Легко!».
Открываю глаза. Оставшиеся в сознании девушки отхаркивая кровь, поднимаются с пола и с недоумением смотрят на меня.
— Сколько прошло? — не обращая внимания на их состояние, спрашиваю.
— Д-двадцать м-минут, — дрожащим голосом ответила перевязывающая меня девушка.
— Всего? Неплохо, снимите с меня эти кандалы, — брыкаюсь в бинтах.
Я мог бы разорвать их сам, но нужна хоть небольшая, но реабилитация. Уставшие каналы с трудом проводят энергию, а тело только недавно пережило огромный стресс. Нужно дать им отдохнуть. Хотя бы пару часиков.
— С-сейчас, г-господин, — поднимаясь на дрожащих ногах, сказала другая девушка.
Меня развязали, и я сразу пошёл к зеркалу, посмотреть на труды свои невероятные. Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать. Отнюдь не в позитивном ключе. Корка, как я и чувствовал, отпала, но вот краснота не спешила уходить с половины тела, оставляя невероятных размеров шрам. И хоть кожа восстановилась и была неотлична от другой стороны, красный цвет, казалось, навечно отпечатался на этом теле. Половина волос отсутствовала, оставляя блондинистую часть от покраски.
Удар раскрошил зеркало в клочья. Разлетевшиеся по комнате осколки попали в некоторых слуг, отчего те еле сдержались, чтобы не закричать и не навлечь гнев господина на себя.
Почему. Всё же было выполнено правильно, что это за дерьмо. Я оттянул неповрежденную красную кожу. На ощупь точно такая же. Так почему она осталась такой? Просмотр внутреннего мира тоже ничего не дал.
Красный участок так и оставался красным, но больше не приносил боли. Порванный шрам, напоминающий края в гневе разорванного листа бумаги, украшал левую половину тела. Словно неизвестный зверь пытался дорвать до противоположного конца своими кривыми зубами, но застыл навечно, отпечатавшись на организме.
— Вон, — прошёптал, еле сдерживая гнев.
Слуги мигом поднялись, терпя боль от осколков и страдая от небольшого головокружения, схватили оставшихся медиков и выбежали из комнаты.
Ящерка забралась по правой стороне на плечо и злобно шикнула на меня.
— Что? — не отрывал взгляд от оставшихся в зеркале осколков, в которых отражались мои горящие алым пламенем глаза.
Ящерка укусила меня за ухо и показала хвостом на кровать, усыпанную многочисленными осколками зеркала. Ещё раз укусив, она более яростно вновь указала на кровать.
— Ты хочешь, чтобы я лёг спать? — поднял бровь, поворачивая голову к питомцу.
Удовлетворительно шикнув, она переползла на шею и вновь окутала её, мигом заснув.
Кинул ещё один взгляд на зеркало и обезображенное тело, с грохотом плюхнулся на кровать. Видимо, посмотрев за ящеркой, я заснул так же быстро, так как после ничего не помнил.
— А ты можешь ехать быстрее? — перевёл взгляд на переднее сидение с перебирающим во рту зубочистку лысому.
— Мы в пробке, господин, — посмотрел он на меня через зеркало.
— Нет пробок, специальная дорога, ага, как же… — заворчал, поворачивая голову к окну.
Не меняющийся пейзаж деревьев вкупе с небольшим снегом создавали холодную и чудную своей яркостью атмосферу. В душе даже появилось чувство выпрыгнуть из машины и кинуть в кого-нибудь снежком. Таким, размером с машину, к примеру, чтобы наконец выйти из этой двадцати минутной пробки.
Чёрт, почему в машине так жарко. Открыл окно и словил лицом снежок.
Непонимание, всё ещё непонимание, осознание.
— Кто это сделал⁈ — заорал, выпрыгнув в открытое окно.
— Ну допустим я, — махнул рукой Крис.
— Ну допустим сдохни, — рука схватила снег и укрепила его энергией.
Бросок, промах. В голову опять прилетает снежок, она откидывается назад. Смотрю за ухмыляющейся рожей. Так и хочется чем-то поувесистей снежка заехать.
— Лысый, дай пистолет! Я ему яйца отстрелю! мигом оказываюсь возле Лысого.
Но он меня не слышал. Из машины доносилась громкая музыка, а Лысый подпевал своим хриплым голосом, от которого вяли уши, да даже солнце тучами закрыло от его пения.