– Программа «Криминальная Москва», – с налета затараторила она, сверкая стеклами очков. – Расскажите, как вам удалось вырваться из ада?
– Из какого зада? – глядя ей в лицо честными глазами, спросил Илларион. – На что это вы намекаете?
Оператор хрюкнул, но продолжал снимать. Илларион повернулся к нему спиной и поспешно захромал прочь.
Оператор бросился было наперерез, но тут позади кто-то заголосил, человек с камерой обернулся на крик, и Забродов нырнул в кусты.
– Постойте! – крикнула девица в очках, но Илларион не обернулся.
– Шакалы, – высказался в адрес представителей прессы Лопатин.
– Зря вы так, – откликнулся Илларион. – Все, кто творит темные дела, боятся света, а средства массовой информации – это как раз и есть свет…
– Почему же вы тогда побежали? – язвительно поинтересовался Лопатин.
– А что, по-вашему, мы занимаемся чем-то особенно благородным? – останавливаясь, спросил Илларион. – По-моему, мы просто плещемся в дерьме, как свиньи на скотном дворе… Кстати, спасибо. Я чуть было не утонул.
– Взаимно, – сухо сказал Лопатин. Таким он даже нравился Иллариону. Грязный, закопченный, встрепанный и злой, он стал похож на человека, а не на ту медузу, с которой Забродов беседовал совсем недавно.
Отойдя подальше, они с треском проломились сквозь кусты, выбираясь обратно на тротуар, и уперлись прямиком в сержанта милиции, явно поджидавшего их. Илларион мгновенно вспомнил, что в кармане у него лежит – лежал – пистолет самого зловещего и криминального вида, и незаметно пощупал карман. Пистолет был там.
«Вот был бы фокус, – подумал Забродов, – если бы припекло посильнее и патроны начали бы рваться прямо в кармане…»
Он с самым индифферентным видом попытался пройти мимо сержанта, но тот заступил ему дорогу.
– Минуточку, – сказал сержант. – Документики предъявите.
– Вы что, нездоровы? – спросил у него Илларион. – Какие документики? На каком основании?
– Есть свидетели, которые утверждают, что вы вышли из той квартиры, в которой произошел взрыв, – сказал сержант.
Это была чистая правда, но Иллариону очень не понравилось злорадное торжество, звучавшее в голосе этого типа. Он, похоже, вообразил, что стоит на пороге раскрытия преступления века.
– Каюсь, – сказал Илларион. – Я натовский шпион. Проник в квартиру с целью корректировки огня. Вот только убраться вовремя не успел…
– Документики попрошу, – повторил сержант, кладя руку на кобуру, которая висела у него, как у эсэсовца, на животе справа.
Илларион незаметно огляделся. Милицейский УАЗ стоял метрах в пятидесяти. Хорошо, если там никого нет или все смотрят в другую сторону. А если в эту? Они сейчас злые и стреляют, не задумываясь, особенно когда им что-нибудь угрожает… Дать ему? Далеко ты убежишь на одной ноге, да и мальчишка здесь…
– Прошу вас, – совсем уже сухо сказал Лопатин и сунул сержанту прямо в нос какую-то книжечку в развернутом виде. Было темно, но Илларион готов был поклясться, что это не паспорт. «Ба! – подумал он. – Со мной же следователь прокуратуры!»
– Виноват, – кислым голосом сказал сержант, посветив фонариком сначала в удостоверение, а потом в лицо Лопатину. – Ваши документы, – повернулся он к Иллариону.
– Сержант, – неприятным скрипучим голосом вмешался Лопатин, – у вас что, нет других дел? Вы мешаете преследованию опасного преступника, это вам ясно?
Очень мешаете.
Сержант снова посветил на него, а потом опять перевел луч фонаря на Забродова. За это время в руке у Иллариона словно по волшебству возникла «беретта», яснее всяких слов говорившая о том, что сержант ОЧЕНЬ мешает преследованию опасного преступника. Правда, пистолет смотрел стволом в землю, а Забродов вообще с живейшим интересом разглядывал горевший в отдалении фонарь, но сержант и так все понял.
– Так бы сразу и сказали, что федералы, – пробормотал он, выключая фонарик и отступая. – Помощь требуется?
– Требуется, – сказал Илларион. – Уйди ты, Христа ради, с дороги. Иди, на пожар поглазей – вдруг драка случится или у кого шлепанцы домашние попятят…
Они доковыляли до джипа.
– Лопатин, – тяжело опираясь на переднее крыло, сказал Илларион, – вы машину водить умеете?
– Умел когда-то, – ответил Лопатин. – Вот только прав у меня с собой нет – валяются где-то за ненадобностью…
– Это ерунда, – сказал Илларион. – Все равно хозяин этой машины тоже где-то валяется.
Лопатин вздрогнул, посмотрел на него долгим взглядом, но промолчал и так, молча, полез за руль.
– Садись, Константинович, – сказал Илларион Лопатину-младшему. – На джипе, небось, не катался ни разу?
– Катался, – ответил Юрий.
– Когда это ты успел? – спросил из кабины Лопатин.
– А когда меня тот, с железными зубами, к себе домой вез, – ответил мальчишка. – Хорошо, что вы его убили, – добавил он, обращаясь к Иллариону.
– Я его не убивал, – сказал Илларион. – Он просто.., неудачно упал. Правда.
– С железными зубами? – переспросил Лопатин. – Доигрался, сволочь… Интересно, сколько еще народу неудачно упадет сегодня ночью?
– Тайна сия велика, – ответил Илларион, с кряхтеньем забираясь на заднее сиденье. – Константинович, давай-ка, брат, садись спереди, а я тут пока полежу…
– Куда поедем? – спросил Лопатин.
– Ребенку пора спать, – напомнил Илларион. – А я есть хочу…
– Замазано, – сказал Лопатин.