Старик пригнулся, и я понял, что он едва расслышал.
Но как в прошлый раз, выяснять полдня, что со мной произошло, я не хотел. В Пробоину всех вокруг, на хрен лишние уши…
— Что со мной… случилось?
— А-а-а… — священник хотел задумчиво поскрести бороду, но его ногти прошлись по волдырям на подбородке, и старик вздрогнул.
— Как по мне, так по тебе, вылунь, самое малое конница пробежалась, — послышалось весёлое от Хомяка, а потом его лицо появилось надо мной, — А, чушка, живой!
Я попытался улыбнуться, но мне показалось, что от трещин в губах всё тело рассыплется.
Судя по бликам сбоку, многие в отряде светили пирусными фонариками. Да я и так, если честно, чувствовал близость огненных камней и патронов с красными задками — их было много, а значит я находился в целом отряде, вооружённом магострелами.
Лицо Хомяка всё ещё было в синяках, и даже ночная темнота не могла скрыть этого. Но он счастливо улыбался опухшими губами, будто это не его этой ночью мутузили полицейские.
Тут же склонился и Сивый. Белобрысому тоже ночью досталось, но парень всё равно счастливо лыбился.
— Судя по вони, Рыжий, эта конница ещё и обделала тебя от всей души! — он заржал, но сам скривился от боли, — О-о-ох.
— Если кому-то что-то не нравится, могут лечиться чем хотят!
Я повернул голову и заметил среди незнакомых солдат того пухлого усача, лекаря из рекрутского лагеря. Ну да, толчковый пёс опять меня измазал целебным дерьмом.
Прикрыв глаза, я облегчённо выдохнул. Так даже лучше, что я был без сознания — по собственной воле я бы не позволил…
Но как же задолбал меня этот мир! Где нормальные госпитали, в которых если меня пичкают дерьмом, я никогда об этом не узнаю?! Где блондиночки-медсёстры, у которых груди рвутся из натянутых халатиков в мои раскрытые объятия…
Перед глазами почему-то стояла Эвелина. В этом чёртовом мире одни только брюнетки, от которых одни только проблемы.
— Нэриумно-тхэлусную вытяжку себе и Царская-то Гвардия не всегда позволить может, а вы мне тут… — обиженно вещал лекарь.
— Да он всё этим дерьмом своим лечит, — пожаловался кто-то из солдат, — Заболел у меня, значит, зуб…
По рядам прошёлся громкий стон отвращения, а потом волна смеха. И всё это под возмущённые возгласы лекаря: «Святые Привратники, с какими дремучими чушками мне довелось служить!»
— Эй, вылунь, — послышался весёлый шёпот Сивого у самого уха, — Мы эту мазь «высряжкой» называем. Намажешься, и сразу чувствуешь себя чуть ли не Подлунным…
— Я ж не заставляю вас её жрать, недолунки драные! — возмущение целителя было очень искренним, — И это при том, что эффект будет гораздо лучше, если употреблять эту мазь…
— А ты?! — вдруг вырвалось из толпы, — А ты сам-то употреблял?
— А-а-а!!! Да пошли вы в Пробоину, чушки необразованные!
Это не вызвало ничего, кроме нового взрыва хохота…
А я так и пялился на багровый купол. Твою же мать. Что там творится под ним? И как мы вышли?
Второй раз уже такое… Одержимый что-то сделал, а я опять в догадках, что со мной творилось.
Хомяк шёл рядом, и я попробовал вытянуть руку. Это далось мне с трудом, перед глазами потемнело, но я всё-таки схватил его за рукав.
— Мяч, — просипел я.
Сержант, как всегда, был сама любезность:
— Чего тебе, вылунь?!
— Мне надо… надо… — я показал пальцем на священника.
Я хотел сказать: «Мне надо всё знать», но сил не хватило. Неожиданно, сержант всё понял, и его командная ругань пронеслась над головами:
— Отряд, стой! — он махнул рукой, — Пересчитаемся, разобраться надо, в конце концов, сколько нас…
— Недостаточно отошли, Мяч, — Сивый обеспокоенно посмотрел на горизонт.
— Ты, Сивый, бздеть будешь и через два дня пути! — выругался Хомяк.
Опять многие засмеялись. Сказывалось, что у солдат совсем недавно было трудное время, и сейчас им нужна была разрядка.
— Вещуны есть у кого? Надо знать, сколько ещё отрядов вышло!
Я кое-как опустил руку в карман, потом вытащил зелёный круглый камешек:
— Мяч…
Помнится, тот оракул, в теле которого мне повезло побегать по Межедару, оставил мне пару таких.
— Ого, огромный какой. Никак у Стража стащил? — понизив голос, спросил Хомяк, а потом сграбастал вещун, — Отлично, они далеко бьют.
***
Наше небольшое войско заняло место у небольшого оврага. Тут был и ручеёк с питьевой водой, и небольшая возвышенность рядом, куда Хомяк сразу же направил дозорных.
— Сейчас вся округа кишит «угольками», — рычал сержант, — Так что, если просрёте нападение, нам всем тут крышка!