Иризар застонал — яростно. Но получилось жалобное поскуливание. Голова налита свинцом. Тело — как и тогда на берегу пруда — не желает слушаться... Но и на этот раз он всё чувствует. Острые иголки по всему телу впиваются в кожу, и вонзаются еще глубже при малейшей попытке двинуть хоть мускулом...
— Доложи его преосвященству! Кажется, эта тварь приходит в себя, — донесся до сознания тихий голос с нотками брезгливого отвращения и страха. Слова произнесли шепотом — но демон дернулся, словно от оглушительного колокольного звона.
— Нужно добавить еще зелья, — произнес тот же невыносимый голос.
И он почувствовал, как кто-то грубо разжимает его зубы, протискивает в рот холодную металлическую трубку, чуть не до горла. В трубку льется отвратительная, приторно сладкая жижа, приходится глотать, чтобы не задохнуться...
Снова навалилась полная искр чернота и пустая звенящая тишина.
Ведьма и не рассчитывала, что они вдвоем с принцессой смогут уйти далеко, таща на плечах потерявшего сознание чернокнижника. Хотя бы до трактира на соседней улице добрались — уже хорошо...
Прилегающие к базарной площади улицы обезлюдели за считанные минуты. Двери домов были оставлены нараспашку, на мостовой лежали забытые в спешке вещи. Гортензия и сама бы с радостью сбежала куда подальше — да только не бросать же всхлипывающую принцессу с ее ни на что не годной свитой!
Ведьма ногой распахнула входную дверь трактира.
— Горячей воды, полотенец, крепкого вина! Лекарский сундучок тоже где-то должен быть! — распорядилась Гортензия, отправив Адель с котом обыскивать кладовки и кухню. Сама ведьма, покряхтывая, потащилась по лестнице на второй этаж в комнаты. Свалив раненного на постель, со стоном облегчения разогнула спину.
Гортензия пока что не спешила предаваться панике. Да, по улицам, под самыми окнами, бродят мертвецы — ну и черт с ними, она не собиралась с ними драться. Ведьма знала прекрасный способ защитить дом от непрошеных гостей. Нужно было продержаться денек-другой, а дальше видно будет. На пару дней запасов в подполах трактира им хватит более чем. Тем временем мальчишка успеет придти в себя, принцесса успокоится — ведьме же легче будет их из города вывести... Одно только ведьму беспокоило — лишь бы дождались Фредерика с Мерианом, не отправились бы в город на свою погибель ее искать. Надеяться на выдержку и терпение драконессы она не могла, оставалось уповать на благоразумие и трусость помощника.
Ведьма тщательно заперла двери и окна, обошла весь дом. Жалко было ужасно — но в каждой комнате она оставила по бусинке со своего зонта, оплетая здание чарами. Морок плотным покрывалом окутал дом с крыши до подвала. Теперь снаружи никто не сможет их заметить — морок отведет глаза любому, и живому, и мертвому, не позволит найти вход в здание. Главное, самим случайно не нарушить заклятие, о чем Гортензия строго предупредила принцессу и ее пугливого кота.
— Если кто-то всё-таки сумеет проникнуть в дом, морок уже будет бесполезен!
— Как скажете... — кивнула принцесса. — Значит, вы ведьма? Какое счастье, что вы помогаете нам. Спасибо. Вы ведь сможете вылечить его, да? — Она опустилась на колени перед постелью, ласково убрала волосы с лица своего чернокнижника.
— Вы хотите, чтобы я исцелила некроманта, обреченного на смертную казнь? — недовольно отозвалась ведьма, разрывая найденные в кладовки простыни на бинты. Как же хорошо, что хозяева в этом трактире оказались запасливыми и предусмотрительными! — Уж кого хотите уверяйте в его невиновности, но не меня. Я имела счастье столкнуться с ним лично — и едва сумела спастись. И не говорите, будто я неправильно поняла его намеренья, или что убить меня и моих подруг он хотел исключительно из благих намерений.
— Я вам не верю, — упрямо, но со слезами в глазах сказала принцесса. — Я знаю Гилберта всю свою жизнь. Вы не вправе обвинять его в этих мерзостях! Никто не смеет говорить о нем так!
— Можешь не верить, — пожала плечами Гортензия.
Конечно же ведьма не для того вытащила мальчишку с костра, чтобы сейчас отказать в помощи.
— Если ты мне понадобишься, я тебя позову! — ворчливо выставила Гортензия девушку за дверь. Ведьма взялась распарывать окровавленные лохмотья одежды — и принцессу замутило от вида рваных ран. Не хватало еще ведьме и ее в чувства приводить! — Негоже девице это видеть.