— Иризар, ты...
— Я шел на твой зов... — произнес он.
— Иризар, ты поседел? — растерялась она.
— Демоны не могут стареть...
— Да что ты заладил! — воскликнула она с горечью.
— Я шел на твой голос...
— Еще бы мне не поминать тебя! Обманул, обвел вокруг пальца, точно глупую девочку! И бросил!
— Ты звала меня...
— Не звала! Костерила на чем свет стоит!! — разозлилась она.
— Ты звала...
— Да! Звала! — выкрикнула она. — Хотела тебя увидеть! Очень хотела! Для того только, чтобы самой тебя придушить!..
На ресницах закипели слезы. Она в сердцах замахнулась, чтобы дать пощечину... Но он перехватил руку, сжал запястье. Поднял голову, посмотрел ей наконец в глаза. В его тусклых, безжизненных глазах пробудились золотые искры, в них вернулось богатство переливов, холодный свет луны рассыпался яркими всполохами затаенной радуги.
— Как долго мне пришлось возвращаться... Как долго пришлось искать дорогу, — сказал он с теплой улыбкой. — Длинный путь мне пришлось пройти. Но я не мог остановиться, потому что слышал твой голос.
— Обманщик! Подлец... — всхлипнула ведьма.
Шагнула вперед, прижалась мокрой щекой к груди. Его руки стиснули ее плечи, легкий шепот защекотал ухо:
— Я вернулся, чтобы сдержать своё обещание. Помнишь, какую смерть ты себе выбрала?
— Опять явился, чтобы убить меня? Помню — когда стану столетней старухой, хочу задохнуться от страстного...
— Кто это там с ней? — недоумевала на крыльце Лаура, вглядываясь в темную синеву ночи.
— Как будто мужчина... — предположила Эрика, щурясь изо всех сил.
— Не узнаете, ведьмы? — раздался грубый мужской голос над самым ухом Лауры.
Обернувшись, Эрика взвизгнула в ужасе. Лаура же охнула и повалилась без чувств. Но одну вовремя подхватили сильные руки. Другую тоже, не взирая на неловкие попытки отбиться, без церемоний взвалили на плечо — и внесли в дом.
— Сильг, и ты здесь? — донеслись голоса из распахнутой двери.
— Дакс? Дэв-хан? Вы ли это?!
— Как видишь! Обняли бы тебя, да руки заняты. Куда бы положить эти трупы?
— Не успели вернуться — и опять взялись за старое?
— Мы бы с радостью взялись за молодое, Сильг. Да вот, видишь ли, ведьм помоложе тут не нашлось!
— Сестрица, ты почему плачешь?
— Какая я тебе к дьяволу "сестрица", паршивец!
Гилберт неловко вытер глаза тыльной стороной запястья — ладони были изрезаны ради ритуала возвращения и всё еще сильно кровоточили. Обернувшись, он рассмотрел в темноте неслышно подошедшего мальчишку: копна каштановых волос, доставшихся от матери, под спутанной отросшей челкой — глаза отца. Переливаются всеми цветами радуги от любопытства, смотрят настороженно и жадно.
Понятно — увидел из окна своей комнаты огни только что потухшей пентаграммы — и явился, на крыльях детского бесстрашия. Смотрит на незнакомца, зачем-то прячущегося в тени лесной опушки, без тени испуга.
— Дяденька? — с недоумением переспросил мальчишка. Так не похож был этот красивый человек в черной одежде на деревенских парней. — А ты кто?
— Я? — откликнулся граф, набросив капюшон, низко надвинув на глаза. — Я просто странник. Помог добраться сюда своему старому другу.
Он наконец-то сумел овладеть ритуалом, с помощью которого в свое время вернул из иного мира Исвирт и всех убитых колдунов. Однако возвратить к жизни трех демонов оказалось гораздо труднее. Иризар не желал откликаться на призыв некроманта — поглотив душу своей создательницы, закрылся в непробиваемой скорлупе боли. Гилберт бился в отчаянии долгие четыре года, не желая сдаваться — но не в силах ничего поделать. Только лишь услышав слабый голос ведьмы, граф понял, как должен поступить. Благодаря ее призыву, звучавшему неустанно, исходящему из глубины сердца, он смог пробиться к почти потухшему сознанию демона — и как по путеводной нити привести к границам миров, где давно дожидались Дакс и Дэв-хан...
— "Сестрица"... — тихо повторил, усмехнувшись, граф. — И ты туда же... Точно как твой отец.
— Ты знаешь моего отца? — встрепенулся сын ведьмы с неподдельным восторгом.
Гилберт кивнул, просто указав на пару на вершине холма.
— Постой! — остановил он рванувшего к ним мальчишку. — Вот. Передай своей матери. Пусть сохранит...
Снял с руки перстень — в лунном свете заискрился камень, расколотый надвое, белая и черные половинки спаяны в единое целое — отдал, вложив в детскую ладошку.