— А что? Это по молодости я глупая была, не сумела бы, — обиделась на птицу ведьма. — А теперь наверняка смогла бы! Да вот уж не к чему.
Вздохнув, решила, что пора и домой уже возвращаться...
Гортензия неспешно двинулась вдоль берега. Каждый десяток шагов оборачивалась на приглянувшуюся статую, оставленную в одиночестве, пока деревья не заслонили обзор. Ведьма прикидывала в уме, каким способом можно доставить истукана в собственный сад... Но ход мыслей оборвал неожиданно налетевший ветер. С деревьев посыпалась листва, Гортензию закружило в яркой вьюге, ослепило солнечным блеском осеннего золота. Сильный порыв выдернул из рук зонт, подхватил, завертел, поднял до серых облаков — и бросил обратно вниз, на замутившееся рябью зеркало.
И тут же шквал утих, успокоился.
Ворона подлетела к плавающему по воде, будто игрушечный кораблик, зонту, уселась на рукоять.
— Молодец, Эви! — крикнула Гортензия, в беспокойстве за свой зонтик позабывшая обо всем на свете. — Можешь мне его принести?
Ворона, очевидно, смогла бы. Но не захотела. Сделав вид, будто ничего не слышит, принялась преспокойно чистить перышки — пока зонт сам собой не подплыл к песчаной отмели, где уже поджидала запыхавшаяся хозяйка.
— Совсем ты у меня обленилась, Эвигейт! — пожурила питомицу Гортензия.
Ворона ничего не ответила. Что-то заметив, неожиданно резко сорвалась с рукояти, коршуном набросилась на круглый булыжник, торчавший в куртине прибрежного камыша, словно яйцо в гнезде.
— Что это, еще одна голова нашлась? — пошутила ведьма. Подняла выловленный зонт в вытянутой руке, с кончиков спиц струйками полилась вода.
Ворона обстоятельно исследовала камень, даже клювом постучала в нескольких местах, прислушиваясь к отзвуку — и отчего-то пришла в волнение. В нетерпении переминалась с лапы на лапу, всем видом показывая, что не сойдет с места, пока Гортензия не осмотрит находку.
Нет, обнаруженный камень действительно очень походил на яйцо — огромное, с чешуйчато-мраморным рисунком по поверхности. И покрыт плотным налетом, похожим на зеленоватый воск.
— Ох, светлые Небеса! — всплеснула руками Гортензия, разглядывая ворону, важно нахохлившуюся на исполинском яичке. — Это когда ж ты его снесла?! Я и глазом моргнуть не успела! И осилила ведь такое здоровое! Признавайся, от кого снесла-то? От дракона?
Растопырив крылья, ворона обиженно пригнулась, взъерошив перья.
— Ладно-ладно, не сердись! — продолжала веселиться ведьма. — Заберем домой твоего птенчика, не замерзать же ему в трясине.
И действительно, вытащила булыжник из зарослей, увязала в платок — хорошо хоть оказался гораздо легче каменной головы. Удовлетворенная ворона вернулась на плечо хозяйки.
Небо хмурилось, обещая вместо надоедливой мороси нешуточный ливень. Возвратиться домой следовало поскорее. Гортензия поудобнее пристроила узел с камнем подмышку — и свернула на едва приметную тропку, поднырнув под сплетение ветвей...
В порядочном королевстве всё должно быть на своих местах и каждый обязан заниматься своим делом: король — сидеть на троне, принцесса — ждать своего рыцаря, ведьма — варить зелья, а чернокнижник...
Четверка вороных несла карету через ночной лес. Узкую дорогу коридором обступали деревья. Летящие навстречу стволы будто пританцовывали в свете раскачивающихся на передке кареты фонарей.
Кучер, подскакивающий на жестком сидении, едва не проглядел узкую тропку, свернувшую от дороги к внезапно открывшемуся логу. Разгоряченных лошадей невозможно было остановить сразу, пришлось сделать широкий крюк. Карету нещадно протрясло на спуске, прежде чем экипаж встал перед скромной хижиной. Не дом, а трухлявый пень с трубой в крыше, вросший в землю под сенью вековых дубов...
Кучер опустил вожжи, без лишних церемоний стукнул локтем в стенку кареты. Лошадь в передней паре устало всхрапнула, потрясла головой, грива взвилась шелковой волной.
В оконце хижины зажегся тусклый огонек.
Дверца кареты распахнулась, на мокрую от недавнего дождя траву ступил молодой человек. Нетвердым шагом отошел от экипажа, волоча подол черного балахона по высокой траве, с облегчением вдохнул полной грудью холодный воздух. Обернулся к вознице. Тот развел руками:
— А я-то что? Это дорога такая! Не в городе же. Говорил ведь — верхом езжайте! Или вон Сильг берите, она не укачает...
Но тот ворчание кучера слушать не собирался. Низко надвинул капюшон на глаза, направился к лачуге — прямиком через цветник, через бледно светящиеся в лунном свете незабудки, через ровные грядки с овощами и травами.