Дом скорби. Здесь жили те, в ком больше ничего не осталось от людей. Разве может существовать скорбь большая, чем эта?
Автомобиль обогнул металлическую ограду, решетки, стал объезжать здание со стороны. Когда-то давно, еще во времена учебы, Зина здесь бывала. Они тогда проходили практику. Ей хватило нескольких занятий, чтобы понять — нет силы, способной удержать ее в этом месте.
— Куда мы едем? — прервала молчание она.
— Мы обойдем здание с другой стороны, — ответил Андрей. — Сзади в заборе есть лаз. Мы войдем через подвал, мимо прачечной и кухни, тайком от всех. Тебе придется запомнить этот вход.
— Зачем? — Зина вдруг перепугалась еще больше.
— Затем. А может, тебе понадобится вернуться? Без меня. Чтобы его спасти.
— Кого? Твоего пациента? — Острый страх сжал сердце Зины ледяной колючей лапой — во что же она позволила себя втянуть? Что это за кошмар такой, лезть в больницу через какие-то подвалы, а потом неизвестно кого спасать?..
— Ты на нем тоже эксперименты проводил? — не выдержала она.
— Нет, — Угаров повернулся к ней и сказал строго: — Если бы я их проводил на нем, он был бы здоров. И вообще молчи. Ты скоро все узнаешь. Запоминай.
Он оставил машину возле какого-то мрачного, тесного переулка без единого огонька, застроенного узкими, покосившимися одноэтажными хибарами — это все, что Зине удалось разглядеть в свете фар. Где-то в отдалении взвыла собака, звякнула цепью. Зина почувствовала, как по ее затылку стекает липкий ледяной пот.
Что арест соседа, что ночной звонок в дверь! Вот именно здесь и сейчас ее ожидал настоящий ужас, первобытный, отчаянный, словно пришедший из далеких веков, чтобы смертельным вирусом проникнуть в ее кровь и остаться в ней до конца.
Идти пришлось недолго, меньше квартала. Наконец Андрей, подойдя к деревянному забору, отогнул в нем доску, влез в щель сам и помог влезть Зине. Они быстро прошли через узкий дворик, заваленный тюками с грязным бельем, и остановились возле зарешеченного входа в подвал.
— Чтобы поднять решетку, надо открутить всего два винта, слева — вверху и внизу, — произнес Андрей. — Сделать это можно простой отверткой. Винты справа не трогай. Это декорация.
Поковырявшись возле решетки, Андрей поднял ее, и наконец они влезли в лишенное стекол окно и оказались в узком темном коридоре, где их встретила просто отвратительная вонь.
— Прачечная, — пояснил Андрей, как бы извиняясь. — Теперь направо. Дальше — кухня.
— Почему же вонь такая? — не выдержала Зина.
— Господи, да ты ведь сама понимаешь, что у нас за пациенты, — горько усмехнулся он. — Многие годами гниют в собственных испражнениях. Помнишь картину по клинической шизофрении?
— Нет, — Зина удивленно покачала головой.
— Ладно, забудь. Персонала не хватает, — коротко сказал Андрей.
Он открыл незапертую дверь, которой заканчивался коридор, и они оказались в месте, похожем на настоящую тюрьму. По обеим сторонам коридора двери были под густыми стальными решетками, и такими же решетками заканчивался каждый отсек коридора.
— У меня универсальный ключ — пропуск, — произнес Угаров. — Я сделаю тебе копию.
— Кого здесь держат? Это же тюрьма! — Зина не смогла сдержать возгласа — было сложно испытать больший ужас, представляя, кто находится здесь, за запорами.
— Хуже, — вздохнул Андрей. — Значительно хуже. Из тюрьмы можно выйти. Отсюда — уже нет. Здесь находятся без прошлого, без будущего, без мозга… — почти шепотом закончил он.
— Электрошок? — воскликнула Зина, начиная понимать.
— И это тоже, — кивнул он. — Это самое страшное отделение. Оно для пожизненных.
Андрей помолчал.
— Вон за той дверью — женщина, которая утопила в ванне троих маленьких детей. А рядом — женщина, которая сожгла в духовке своего годовалого сына заживо. Это больше не люди. Зачем выходить таким?
— Я думала, здесь не держат пожизненных, — растерялась Зина.
— Их действительно переводят в другие места. Но не всех.
Жирная наглая крыса, переваливаясь, неспешно перешла им дорогу и протиснулась в отверстие у стены под тюремной решеткой.
— А еще те, кого привозят к нам под номерами, — Андрей говорил глухим шепотом, так, что Зина едва различала слова. — Ты понимаешь, о чем я… И они тоже не должны выйти. Так, мы почти пришли. Запоминай.