Блейн шагнул в сторону Незнакомки, словно собираясь ударить ее бессознательное тело.
— Объяснись, — коротко велел Зоркий Глаз, преграждая ему дорогу.
Он встал на пути Стратега, непреклонно скрестив руки на груди. На лице Блейна появилось выражение искреннего изумления — было очевидно, что он привык отдавать, а не получать приказы.
Однако маг вернулся к дальней половине карты, взял себя в руки и произнес:
— Пилигрим, представь, что ты — бог-Дракон. Если ты еще не знаешь этого, слушай: тебя двое. Один в Северном Леваале, один в Южном, точно такой же. Сознания двоих Драконов давят друг на друга с почти одинаковой силой. Это война, которая длится постоянно с незапамятных времен. Их силы воли сталкиваются в Конце Света, который также называется Точкой Противостояния. Силы соответствуют друг другу и находятся в совершенном равновесии, которое напоминает мир. Точнее, так было. До тех пор, пока не проявился эффект Маятника. И в этот раз его качнул дурак Авридис.
— В этот раз?
— О да, Маятник уже начинал качаться в давние времена, однако тогда здесь еще не было человечества, которое могло наблюдать за процессом — и погибнуть в результате! — Блейн снова испустил горький, невеселый смешок. — Когда сталкиваются миры, молодой человек, хрупкие маленькие жизни вроде наших обычно не выносят такой встряски и повсеместного разрушения. Изменится все. Мы не переживем перемены, если она действительно произойдет. Никто из нас. Я не владею боевой магией, но мне подвластна область иллюзий, образов и звуков. Смотри!
Блейн пробормотал что-то себе под нос, и странная штука, похожая на маленький серебряный шар, появилась в воздухе над столом, подвешенная к потолку на тонкой нити. Она висела точно над границей двух миров.
— Когда одна из сил просыпается и начинает сильнее давить на другую, это можно сравнить с первым сдвигом Маятника, — стал объяснять Блейн. — Каждое движение его представляет собой вторжение одного мира в другой. Сначала они крошечные. Процесс может начать даже насекомое, перелетевшее из одного мира в другой. Затем два насекомых прилетят с другой стороны, и Маятник качнется сильнее. Вперед-назад, вперед-назад, и так может продолжаться до бесконечности. Первым Маятник качнул Авридис — или же просто придал его движению скорость и силу, когда начал играть под землей, создавая Мучителей. Вы знаете, как они появились?
— Нам рассказали, что эти твари — такие же люди, искаженные плохим воздухом, — ответил за всех Зоркий Глаз.
— Да, — подтвердил Стратег, глядя в пространство и тяжело опираясь на посох, словно внезапно лишившись сил. — Сначала в наш мир текла тончайшая нить чужого воздуха. Мы полагаем, что данная разновидность ядовитой магии встречается только глубоко под землей по другую сторону границы. Пока наша правота подтвердилась, и в этом нам крупно повезло. Авридис расширил трещину. На это ушло много времени и сил, зато он узнал, что Стену можно разрушить, применив достаточно мощное орудие. Никто еще не вынашивал подобных планов, это и в голову никому не приходило. Мы обсуждали возможные способы разрушить Стену, однако никогда не подписывались на это.
— Почему он расширил трещину?
— Ему показалось слишком малым создание одного-двух Мучителей зараз. Нам ведь была нужна целая армия! Затем мы, Стратеги, узнали, как сложно контролировать этих тварей, и посоветовали заморозить этот проект. Но ему по-прежнему нужна была армия Мучителей, и Авридис продолжает создавать их до сих пор. — Блейн покосился на Эрика и замолчал, словно не зная, продолжать ему или нет.
— Я скажу остальное за тебя, — произнес иномирец. — Он хочет вторгнуться в мой мир, как только решит, что с этим покончено. — Пилигрим поначалу счел это заявление абсурдным, однако теперь задумался. Если Инженеры смогут сделать настоящее огнестрельное оружие и даже в каком-то смысле оживить его, что же они придумают, узнав о других разрушительных вещах, способных принести ужасную смерть в Левааль? Ведь есть еще ядерные бомбы… Вдруг их магические варианты окажутся во много раз ужаснее?