Аля послабее отца, оказалась не та закалка — отступила, согнулась. Если бы не Полина, не работала бы и в колхозе. А сейчас снова о телятах вспомнила. И Паша Егоров старается. Что-то будет, как дальше сложится — обдумать все надо, и не только размышлять, но и действовать. Уж если решила на Полину походить, так нужно походить во всем, а не быть Унябей Лизой. Одуванчик есть одуванчик: сдуешь — и нет!..
Паша Егоров очень удивился, когда прибыл на место происшествия. Комбайн оказался не в реке, а в сухом логу. И моста нет — он разобран. Через лог переброшены два бревна, которые подтесывают топорами несколько мужчин.
— Что это вы тут делаете? Говорят, случилась авария, а вы мост разобрали? — заторопился с вопросами Егоров.
— Здравствуйте, Павел Евдокимович! — всадив топор в бревно, навстречу ему шагнул Иван Комаров. — Приказ у нас, приказ.
— Здравствуйте, извините, спешил очень. Так какой, говорите, приказ?
— Разобрать старый мост, значится, и за ночь построить новый.
— Точно так, словно на войне, — подошел к ним Максим Березкин.
— А, Максим Филиппович, здравствуйте! Говорите, приказ, как в военное время? Кто приказал? Где комбайнер? Что с ним? — Егоров осматривает комбайн, свалившийся в лог, поднимается на разобранные мостки.
— С комбайнером все в порядке. Помком, значится помощник, отправлен в больницу. Елизавета Игнатьевна сказала — ребро у него сломано, — объяснил Комаров.
— Такое ЧП! А участковый инспектор не в курсе! И протокол не оформлен! А вдруг раненый умрет? С кого спрос тогда? Комбайнер где? — еле сдерживая волнение, повышает голос Егоров.
— Помощника комбайнера Елизавета Игнатьевна увезла. Он и виноват во всем — сидел за штурвалом. А комбайнера Парамон Зотов увел к себе, с ним сейчас разговаривать бесполезно, Павел Евдокимович, у него сегодня «шумел камыш»... — машет руками Комаров.
— Пьяные? Оба?
— Десятирублевую премию вшестером обмывали... — вмешался в разговор Максим. — И где только нашли эту пакость? У нас, знаете, только начать, а там как будто само возникает, бутылка за бутылкой.
— А остальные где? Что с ними? — торопит Егоров.
— Остальные, как и положено, на работе. Добрались благополучно.
— Ну и дела здесь у нас, — развел руками участковый. — А мост-то зачем...
— Мост... — Максим Березкин понял, что Егоров никак не может сосредоточиться от волнения. — Разобрать мост и построить новый приказал Парамон Степаныч, а ему такую команду, видать, дал Петухов. Без него Парамон не стал бы так суетиться да спешить. Все лето жили без моста. Говорили, что материала нет. Машины с одной улицы на другую ездят через поля, делают большой круг, лишних три километра. Моста нет, воды нет — возникнет пожар, наша улица превратится в головешку, никто помочь не сумеет.
— Нет худа без добра, как говорят русские. Комбайн свалился — мост появился, — смеется Комаров.
— Сегодня все забе́гали, и материал нашелся. Бревна, что на доски заготовили, сюда доставили срочно. Может, протокола вашего испугались, может, корреспондента из газеты...
— А для чего приехал корреспондент? — спросил Егоров.
— Этих самых героев-комбайнеров за работой снимать. Сам председатель на их комбайн водрузил флажок, Валентину Полякову торжественно вручил в конверте денежную премию. Так и заснял их фотограф, а корреспондент статью напишет о наших передовиках.
— Говорят, корреспондент ночует здесь. Петухов его наверняка угощать будет, а нас послал на постройку моста. Пойдем, Макарыч, мост ведь не для председателя, для нас. Пока дали материал, надо быстрее сколотить.
И снова на всю округу застучали топоры.
Паша Егоров походил возле лежащего в овраге комбайна и снова возвратился к мостостроителям. Задумался. Как ему, представителю власти, отреагировать на это происшествие?.. В это время начали укладывать бревна. Так ничего и не решив, Паша присоединился к строителям.
Летние ночи светлые. Правда, нитку в игольное ушко не вденешь, но куда бревна класть рассмотреть можно. За работой не заметили, как посветлело небо на востоке. Рассветало.
По службе такое происшествие нужно оформить протоколом. Хорошо, если все обойдется без смертельных случаев, а то приедет следователь из района, и пошла писать губерния. Помощник комбайнера в больнице, с ним поговорить можно и после. А комбайнер Поляков на месте и наверняка проспался после вчерашнего. С него и надо начинать, и свидетель рядом вот — Максим Березкин. Он все видел от начала и до конца со своего огорода. Он даже побежал, чтобы предупредить сидящего за штурвалом, что мост не в порядке, но не успел, комбайн уже опрокинулся.
Пришли с Березкиным к Полякову, но его дома не застали — ушел к соседке бензопилой пилить дрова. Егоров возмутился: как после такой аварии (инспектор назвал ее преступлением), будто ничего не случилось, человек беззаботно и спокойно берется за другое дело, хотя товарищ его в больнице, а комбайн в овраге. Какая совесть у него?
— Похмельная совесть, — осудил Березкин, будто гвоздь забил. — Жатва сейчас. В такую горячую пору все на полях, никто похмелиться не поднесет, в магазине у нас с прежних лет в пору жатвы сухой закон... Но ушлый человек выход найдет. Он-де поможет с удовольствием с дровами, только голова вот трещит. Полечить ее нужно, и дело пойдет...
— А вчера где нашли? — Егоров огорчился, что только сейчас у него возник этот вопрос.
— В Копках, наверное. Там раздобывают, район-то другой.
— Ну, а соседка Полякова откуда возьмет, чтобы стакан поставить страждущему?
— Этого я вам точно сказать не могу, Павел Евдокимович. Может быть, из подпола, своего изготовления. Сами видите — у нас все на виду. Никто ничего не боится, закон будто не для них писан. Тут и спрашивать не нужно. Все и так видно.
Егоров понимает: причина аварии — пьянство, и придется разобраться, откуда берут колхозники хмельное. Этого же хочет и Березкин. Если Поляков и сейчас пьяный, то придется составить два протокола. Но и Березкину быть свидетелем не хочется. Говорит, что все и так на виду...
За синими воротами будто только их и ждали. Тут же с завыванием заработала бензопила. Но на шум открываемых ворот среагировали — пила смолкла, и показался комбайнер Валентин Поляков. Он был так высок ростом, что пригнулся, когда проходил калитку. Степенно подал руку Егорову и Березкину и сказал серьезно, даже строго:
— Ждал представителя власти, все оставил, как было, ничего не трогал. — Видно, читал книги про милицию и знает, как поступать.
Это во многом облегчило начало разговора. Поляков ничего не скрывал. Да, он в соревновании вышел победителем, дали премию — десять рублей, с этого и пьянка началась. Помощник предложил съездить, достать. На мотоцикл, и съездил. Куда, спрашиваете? В Копки, наверное, больше некуда. А тут и другие комбайнеры подоспели. Собрали деньги, еще раз поехали. Сабантуй получился. Ну, а потом решили в Кокор ехать прямо на комбайне. Там теща Зайцева живет. Поехали да с моста и гробанулись, неисправный он...
Поляков все это рассказал, пока шли к оврагу, где лежал его комбайн. Потом, заметив новый мост, возведенный за ночь, он в недоумении остановился и долго смотрел то на мост, то на комбайн, лежащий в овраге на боку. Затем растерянно пробормотал:
— Как же так? Мост-то был сломан, поэтому и упал комбайн. Ну, дела!
Березкин напомнил ему, что и как произошло. Видно было, что Поляков испугался, он не понимал, что может последовать дальше.
— Значит, того моста уже нет? А зачем понадобилась эта новая декорация? Какой вы спектакль придумали, товарищ лейтенант? Может, доказывать будете, что мост всегда таким стоял и мы нарочно комбайн свалили?
От такого наскока Егоров даже оторопел вначале. Но тут же нашелся:
— Ты давай не придумывай, чего не было. Лучше расскажи, как допустил такое. К ответственности тебя привлечь можно и без спектаклей. Сам во всем признался. Сейчас нужно решить, как комбайн быстрее в дело пустить.