Выбрать главу

— Вы знали его? — прервал рассказ Никитин.

— Многие здесь знают друг друга, даже если и не хотят. Так вот, около года назад прошлым летом, примерно так же, в конце июля, я застал его с Ханыгой. Говорили они о чем-то серьезном, что на Боева вообще не похоже. Я в конторе проверял документы, они сидели под окном, меня не видели. Говорили с полчаса. Сначала Ханыга расспрашивал Боева о чем-то, тот объяснял, руками размахивал, потом говорил Ханыга, угрожал, провел рукой у горла несколько раз, как ножом или бритвой. За Боевым я наблюдал несколько дней, тот был подавлен.

Югов загасил в пепельнице сантиметровый окурок, предварительно прикурив от него другую сигарету.

— Может, все это и ерунда, но это было всего за несколько дней до освобождения Ханыги, срок у него вышел. Потом, уже весной, перед освобождением Боева, я их снова видел вместе. На станцию ездил, с кирпичом неувязки были, а у опушки, за поселком, видел, как Боев в машину садился, в «Жигуленок». Удивился — он хоть и бесконвойный, но за территорию уходить нельзя. А он к тому же и трус, режим не нарушит. На станции я задержался, возвращался уже к вечеру, а тут снова тот «Жигуленок» стоит, и в нем — Ханыга. В цивильном, конечно, приоделся: рубашоночка пестренькая, усики, бачки, — этакий жучок-блатнячок, но я его узнал. Вернулся — Боев на месте. А о визите Ханыгином никто ничего не знал, никто, кроме меня, его не заметил. А Боев молчал, поездку не афишировал. Ну, а ностальгия, как вы понимаете, в наших случаях исключается. Значит, Ханыга специально к Боеву приезжал.

— А кто это — Ханыга?

— Сам по себе почти ничтожество. Фраер, как здесь говорят. Анкетные данные сами найдете, фамилия Королев, зовут Анатолием, земляк мой, из Свердловска.

«Королев, — вспомнил Никитин. — Точно, Королев — Ханыга. Кличку забыл, а фамилию помнил. Его папку уже перелистал и сделал все необходимые выписки. Он уже в поле зрения. Королев Анатолий Борисович, 1946-го, послевоенного года рождения, почти ровесник. Свердловчанин. Три года лишения свободы за драку. Отбыл до звонка. Крайне недисциплинирован, агрессивен. Отказы от работы, попытки голодовки. Психика расторможена. Неоднократно наказывался ШИЗО. Одним словом — фрукт».

— Но за ним стоят другие, — продолжал Югов. — И, возможно, большие люди.

— Что значит большие?

— А, — поморщился Югов и снова закурил. — Придется, видно, и это рассказать. Дело вы мое уже полистали, в курсе должны быть...

Усмешка на этот раз скользнула не только в глазах, болезненно дернулась щека в короткой гримасе:

— Так вот, главным я и был-то всего полгода. А до того — прораб, начальник участка и прочее. Началось, вроде, все с мелочей — приятелю, бывшему однокурснику, помог квартиру отремонтировать, плитку чешскую, фаянс импортный, вы знаете, как это делается... Потом другой позвонил, видно, прослышал, ну и отблагодарил. А потом пошло... В общем-то мелочи, я, вроде, одумался, остановиться решил, а мне говорят: «Хозяин требует!» Послал я этого «хозяина», а ко мне вечером тип какой-то явился и фотографии на стол — копии накладных, по которым я материал получал. Если, говорит, не сделаю, куда надо переправит. Я его с лестницы спустил, а сам все же испугался. Потом на работу звонили, в общем, сдался я, а там уже пошло — поехало...

— Кто такой — Хозяин?

— Не знаю. Думаю, кто-то наверху. Меня они быстро зацепили: сначала «Хозяин просит», «велел кланяться», а потом — «требует!» Сила у него большая, думаю, карьеру я сделал не без его участия. Какой из меня главный? Прорабом был неплохим. А там был нужен для организации краж в больших размерах, на поток должен был все это поставить... Так вот, о Ханыге. За месяц, наверное, до его разговора с Боевым, он ко мне как-то подошел и привет от Хозяина передал.

— Как он сказал, помните точно?

— Не забыл. «Хозяин просил передать, что все помнит».

— Что это значит?

— Видно то, что с повинной я пошел, систему их сломал.

— На следствии и суде вы говорили об этом?

— Нет. О чем говорить? Хозяина я в глаза не видел да и сомневался, существует ли он вообще. Да кто, кроме меня, виноват? Сам натворил — сам отвечай... Все в одно у меня лишь здесь связалось.

— А еще какие-то вести от Хозяина были? Угрозы?

— Как же, на воле еще звонили. И жене тоже, она-то ничего не знала. За нее и боялся. Грозили, что увезут ее и... С ума сходил, если она где-нибудь задерживалась. Я же не сразу к вам пошел, сколько метался. Маша из меня все вытянула и отправила виниться.

— Сейчас не боитесь?

— За нее боюсь. И за детей. А мне что... Я мужик. Но Хозяин этот, если в самом деле он есть, человек страшный. Я ведь не один у них такой. Петров Мишка, прораб, тоже, оказывается, у них был, а когда захотел уйти — избили на улице. Страшно били. Пацаны пьяные ногами топтали — два перелома, сотрясение, полгода в больнице... Милиция, вы уж извините, считала, что хулиганы простые, не нашли никого, а он потом мне сказал — шепнули ему тогда — от Хозяина гостинчик. Потому и боялся за Машу.

— А как вы с Хозяином договаривались? Через посредников?

— Сначала жучки всякие вертелись, ну вроде тех, что у мебельных да хозяйственных трутся, они передавали. Потом по телефону. Да и то звонили другие, лишь говорили — «от Хозяина».

— А деньги?

— Деньги на сберкнижку клали.

— Понятно. Больше ничего о Хозяине не знаете?

— Нет.

— Владимир Васильевич, я задам еще несколько вопросов, пусть они вас не обижают. Мне нужно знать.

— Спрашивайте.

— Почему вы решили ко мне прийти?

— Вспомнил Хозяина. Ханыга от него мог приехать. А с ним кончать надо, может, кто мою судьбу не повторит.

— Почему не обратились, как положено по уставу, подкинули записку?

— Думаете, боюсь? Нет! Здесь своя этика, мне с этими людьми работать, а плохо работать я не люблю.

— Каким образом записка оказалась в книге?

— На это ответить не могу, не моя тайна. Но ничего криминального тут нет, гарантирую.

— Если понадобится, расскажете подробно о всех контактах с людьми Хозяина?

— Расскажу. — Югов говорил твердо, смотрел прямо и открыто.

— Протокол подпишете?

— Подпишу.

Когда все было закончено, Никитин встал и протянул Югову руку:

— Спасибо.

— Что вы, — Югов дернулся болезненно, пожал руку торопливо и неловко.

— Может, у вас есть какие-нибудь просьбы?

— Нет. — Югов вышел.

Через полчаса вся полученная от него информация и данные на Ханыгу-Королева были переданы в Пермь полковнику. Самому Никитину предстояло перелистать оставшиеся папки, а также заняться линией «Югов», поскольку не исключалась дезинформация, попытка увести следствие в сторону.

Пермское областное УВД.

УГРО.

Согласно ориентировке № 8675/282 от 21 июня 1974 года и дополнительной информации от 5 июля сообщаем, что инспектором ОБХСС горотдела Свердловска Кутиным В. Г. был задержан зубной техник Тулов М. В., у которого при обыске был обнаружен золотой песок общим весом 139,2 г и самородок весом 56,62 г. Согласно показаниям Тулова, золото было сдано ему на экспертизу гражданином Филимоновым П. И. с целью определения химического состава и возможности дальнейшего использования — изготовления из песка слитков. Тулову Филимонов сообщил, что золото досталось ему по наследству, но не исключено в будущем поступление его в крупных размерах. Угрожал Тулову расправой, если тот расскажет о золоте.

Филимонов Петр Иванович, 1939 года рождения, русский, профессия — автомеханик. В деятельности преступного характера раньше не замечался. У Тулова в прошлом году ставил золотые коронки.

В настоящее время Тулов содержится под арестом, за Филимоновым установлено наблюдение.

Золото находится на экспертизе в Свердловской НИЛСЭ.

16. 07. 74

УВД Свердловского горисполкома.