– Я…
Звуки их голосов растворились, потому что в ушах зашумела горячая кровь. Я почувствовал, как путы поддаются, пусть и совсем чуть-чуть. Еще год или два, сказал я себе, и я вырвусь отсюда и покажу им.
– Достаточно, – сказал Герин. – Ты расстраиваешь меня, Фалькио валь Монд. Сердце твое разбито, дух сокрушен, а пустая оболочка все еще пытается сражаться. – Он обратился к Дариане: – Однако время вышло, и нам нужно отправляться в путь. Подай мне последнюю иглу. Мы используем самый простой способ, чтобы отправить первого кантора на тот свет. – Он поглядел на меня. – Можешь утешиться этим, Фалькио валь Монд. Ты все-таки расстроил наши планы, хоть и не так сильно.
Дариана замешкалась – интересно почему. Все это время она находилась рядом и наблюдала за тем, как Герин пытал меня всеми возможными способами. И ни разу не проявила милости. Если бы я смог освободиться, то, наверное, убил бы ее первой. Возмездие – это не храбрость, подумал я. Или услышал? Может, это сказала Алина? Нет, она обычно не говорила афоризмами. Пэлис, король, когда-то сказал это. Мне? Нет, теперь я вспомнил. Терпение, сказал он. Возмездие – это не храбрость. Сейчас нам требуется терпение. Даже королю необходимо терпение. Более всего. Когда он это говорил? Десять, нет, не десять, а двенадцать лет назад, вскоре после того, как дашини убили Шаниллу. Там была еще девочка. Она выбежала из комнаты.
Я заглянул Дариане в глаза, глубже, чем она того хотела, и в тот самый миг я понял.
Я кое-что сделал, Фалькио.
Девочка выбежала из комнаты.
Королю необходимо терпение более всего.
Смятая записка на полу. Я пропала.
Как ты мог, мой король? Короли используют людей. Заговоры внутри заговоров. Ты разослал мужчин и женщин по всей стране, и никто не понял твоего последнего повеления, но все верили, что это ради высшей цели, что это части сложной стратегии. Королю необходимо терпение более всего.
– Пора, – сказал я Дариане.
Сначала ничего не произошло. Она выглядела сбитой с толку, неуверенной, словно услышала чей-то голос и не могла разобрать. Как это с ней случилось? Каким образом король спрятал в ней знание о том, кто она такая? Насколько глубоко оно таилось?
– Я – Фалькио валь Монд из Пертина, первый кантор королевских плащеносцев, – хрипло прошептал я. Перевел дух, потому что вся суть заключалась в следующей фразе. – Я – Королевское сердце.
Герина это вывело из себя.
– Думаешь, мы не знаем, кто ты такой? Думаешь, мы не знаем имена всех, кого твой жалкий король послал, чтобы мы их схватили и убили? Первым был Глаз короля. Королевская булава пострадал очень сильно. Хочешь, расскажу тебе, что сделали с Королевским смехом? Мы вырезали его…
Лишь на мгновение я обратился к Герину:
– Сколько человек король послал, чтобы проникнуть в ряды дашини?
– Двенадцать. Хочешь снова пересчитать костяшки их пальцев?
– Двенадцать мужчин, – отозвалась эхом Дариана, и в голосе взрослой женщины прозвучали нотки маленькой девочки.
Герин обернулся к ней. Но было поздно.
– А затем он поумнел, – сказала она, – и послал женщину.
Она воткнула иглу прямо в лоб Герину. Острие чисто и без всяких усилий вошло ему в бровь, появилась всего одна капля крови. Герин распялил рот, но издал лишь тихое шипение. Затем его рот раскрылся еще больше, словно он хотел сообщить нечто такое важное, что оно не помещалось в небольшое отверстие.
Руки взлетели к лицу, пальцы задергались. Он провел ими по щекам, пытаясь нащупать бровь и вытащить иглу изо лба. И только тогда я понял, что он ослеп. Каким-то образом ноги Герина еще держали его, и он стоял, широко раскрыв глаза, умирал, но никак не мог умереть. Спустя пару мгновений руки его обвисли, и он выдохнул.
Но перед тем, как он начал заваливаться назад, Дариана схватила его за грудки и удержала.
– Я – Дариана, дочь Шаниллы, тринадцатого кантора плащеносцев, – сказала она. – И я – Королевское терпение.
Глава сорок первая
Фрагменты
Вначале мир состоит из пыли. Мельчайших частиц света и звука. Быстрых вспышек солнца, отраженного в клинке маленького кинжала. Царапающих тонких волокон веревки, которая сперва сопротивляется, но после сдается. Падение…
Голоса.
– …нужно…
– …нет времени…
– …он умрет…
– …все равно…
Пыль исчезает, а вместо нее появляется гладкая серость. У этого отсутствия изображений, звуков и ощущений есть название. Сон. Кажется, мне нравится сон. Хочется удержать его, но мне не удается.
Мир режут ломтями: острые неприятные секунды разрубают мирную серость.