Брасти засмеялся, а вместе с ним и Кест. Король редко ругался, и никто не мог довести его лучше, чем Брасти.
Но я так и не понял, к чему он все это рассказал.
– Ну и? – спросил я.
– И что?
– И какое последнее повеление он тебе дал?
– A-а, ты об этом. Он был раздражен, что, в общем, неудивительно, потому что вот-вот ожидал прихода герцогов, собиравшихся убить его. Я уже хотел уйти, но меня задело, что он так и не дал мне последнего повеления. Король всегда вел себя так, словно я чем-то хуже всех остальных, просто потому что я не смотрел ему в рот, будто он свет мира.
– Время выходит, – напомнил Кест, кивнув на рыцарей.
Первый ряд медленно двинулся вперед.
– Ага, понял. В общем, я повернулся к королю и спросил: «И что? Для меня никаких божественных повелений не будет, ваше величество? Никакого великого поручения?» Он криво ухмыльнулся и сказал: «Для тебя? Ты всегда был ублюдком, и я убедился, что до последнего дня ты так ублюдком и останешься, Брасти. Ты и твой дурацкий лук. Но знаешь что? Этому миру нужно больше ублюдков. Вот так. Это и есть мое повеление. А теперь убирайся отсюда».
– И всё? – спросил я. – «Этому миру нужно больше ублюдков»?
Брасти кивнул.
– То есть все последние пять лет ты вел себя как заноза в заднице, потому что…
Он улыбнулся.
– Потому что исполнял повеление короля.
У короля, конечно, то еще чувство юмора. Оно всегда проявлялось в самое неподходящее время. Но Брасти еще не закончил.
– Должен кое в чем признаться: выяснилось, что до сих пор я не понимал, что король имел в виду.
– Как это? – спросил Кест.
Брасти поднял Невоздержанность и положил на тетиву черную стрелу. Затем быстро повернулся к нам и провозгласил:
– На нас надвигается тысяча рыцарей в доспехах.
Он направил стрелу вверх, натянул тетиву и выстрелил.
Стрела поднялась в небо, словно хотела дотянуться до солнца, а затем повернула и по узкой дуге неумолимо полетела к земле, упав в пятистах ярдах от нас.
Слишком поздно рыцари поняли, что происходит, и попытались выбраться из строя, но отряд стоял тесными рядами, и, когда двухфутовая стрела упала с неба, она мгновенно пробила шлем и убила рыцаря.
Брасти оглянулся.
– Один готов. Осталось девятьсот девяносто девять.
Кто-то из командиров пролаял приказ, и рыцари понеслись вперед. Еще немного, и они сметут нас.
– Умирать, так с музыкой, – сказал Кест, подняв палаш левой рукой.
Брасти фыркнул.
– Все еще держишься за меч? Разве я только что не продемонстрировал тебе преимущества лука?
– Если ты не сможешь повторить этого еще девятьсот девяносто девять раз за пару минут, то о чем разговор?
Лучник улыбнулся, выглядя слишком самоуверенным для человека, которого ждет неминуемая смерть.
– Гляди!
Рыцари уже проскакали половину дистанции, которая нас разделяла, они пронеслись мимо густых кустов, обрамлявших луг с обеих сторон, и вдруг из этих кустов в небо полетели стрелы, впиваясь в рыцарей, скакавших в первом ряду. С воплями люди и копи повалились на землю, в них врезались те, что неслись сзади. Сначала в небо взлетело не меньше ста стрел, спустя несколько секунд – другая сотня.
Я понятия не имел, что за деревьями и кустами скрываются люди, которые могут осыпать рыцарей градом стрел со стальными наконечниками.
– Как… – И больше я ничего не смог промолвить.
Брасти всегда был хорош собой, и ему всегда хотелось казаться умным и быть желанным. И за все годы знакомства он думал лишь о пьянках и симпатичных девушках. Теперь же он глядел на меня с совершенно другой улыбкой на лице – такой я еще не видел, – и взгляд его тоже изменился.
– Я называю их «ублюдками Брасти», – гордо сказал он.
– Миру нужно больше ублюдков, – сказал Кест с восхищением в голосе.
Брасти вскочил на коня.
– Что ты делаешь? – спросил я.
Он сунул Невоздержанность в чехол на седле и вытащил Оскорбление – лук, из которого можно было стрелять верхом.
– Подбавлю-ка я им оскорблений.
Брасти поскакал вперед, стреляя в тех рыцарей, которым удалось проскочить сквозь перекрестный обстрел. Валиана и Дариана бросились следом с песней и боевым кличем на устах.
Эталия с Алиной принялись доставать целебные мази из сумки.
Мы с Кестом поддерживали друг друга, чтобы не упасть.
– Боги! Что он натворил?
– Он их разбил, – сказал Кест. – Разбил рыцарей. Они никогда не станут такими, как прежде.