– Мое эго было слишком раздуто. Я переоценил себя и недооценил тебя. Я посмел думать, что при всей твоей уникальности, ты все равно всего лишь человек. А человеческие эмоции так переменчивы. Я совершенно не допускал мысли, что твое увлечение мной может затянуться. Тем более у тебя оставался Артемий, а у вас с ним были серьезные планы на будущее. Я был уверен, что ты быстро переключишься обратно на него.
– Хорошо, допустим, – Алиса бросила быстрый взгляд на Ле́рона и посмотрела на свои колени. – Но после клуба ты мог просто сказать мне, чтобы я отвалила. Когда я накинулась на тебя с претензиями. После этого уже можно было признаться, ведь так? Тем более, ты прямо сказал, что я нарушаю все границы…
– И ты бы отвалила?
– Конечно. У меня же есть хотя бы гордость.
– Но гордость не помешала тебе оказаться в заброшенном дворе даже после всего, что я сделал.
Алиса поняла, что он был прав. Она ощутила себя абсолютно ущербной и не владеющей своими эмоциями, не владеющей собой. Раньше она никак не могла понять Лизу, почему та постоянно страдала, но продолжала встречаться с теми, кто делал ей больно. Не понимала, как можно постоянно находить оправдания их дебильным поступкам. Не понимала, почему Лиза не могла просто взять и расстаться с человеком после первого же его плохого поступка, ведь ей казалось, что это так легко. И сама же не сделала этого, хотя Ле́рон подталкивал ее к этому не раз. И теперь они сидят здесь и пытаются разобраться, как они оба до этого докатились.
– Ле́рон, я все равно не понимаю, почему тебя заботило то, что я чувствую? – Алиса снова подняла взгляд на него. – В смысле, я понимаю, что я стала для тебя кем-то важным, по твоим словам, но ты сам говоришь, что у тебя большое эго, ты безразличен к людям. Ты же эмоциональная скала. У тебя нет чувства вины, сожаления. Ты вполне мог забить на все эти ошибки и жить спокойно с этим дальше.
– Мог, но не захотел, – он выпрямился и откинулся на спинку кресла. – Я не стремлюсь стать самым плохим вампиром на свете. Просто живу из эгоистичных соображений: так, как мне хочется. И если мне хочется сделать что-то хорошее, я это делаю. А в твоем случае я хотел избежать негативных последствий по возможности. Или минимизировать их. Я не хотел быть причиной смерти этого светлого лучика, что сидел в тебе.
– Смерти? – растерянно произнесла Алиса.
– Эмоциональной. Мой спектакль в квартире сработал, но переживания тебя не отпускали, и ты стала попросту сходить с ума от того, что происходит. Я ведь просто хотел напугать тебя. И ни в коем случае не хотел причинять такую боль. Я был убежден, что у тебя нет никаких серьезных чувств ко мне. А ты стала просто потухать на глазах. Я стал замечать это, но все равно пытался игнорировать. Надеялся, что это скоро пройдет. Ведь людей и правда лечит время. По крайней мере, ты перестала искать возможности встречи со мной. Я решил, что все получилось. Поэтому, увидев тебя в том дворе, я так разозлился. Я не мог понять, почему при всей твоей осознанности ты ведешь себя так по-идиотски, как все остальные. Ты ведь не была такой. Ты никогда не велась на эмоции в противовес разуму, в ущерб себе. Что произошло? Я бы не удивился, если бы так поступила Екатерина или кто-либо еще, но не ты. Твое поведение действительно стало проблемой. И эту проблему создал я. У меня было отчаянье, в тот момент я реально решал, что же мне с тобой делать. Я думал, неужели мне придется принять кардинальные меры. И все эти эмоции я выплеснул на тебя в тот момент. Не смог этого сдержать, хотя не имел на это никакого права.
Алиса смотрела на Ле́рона, и по ее телу пробежали мурашки. Она вспомнила тот самый момент и поняла, о чем он говорит. Ей правда казалось тогда, что он просто убьет ее там.
– Это была просто отчаянная мысль, я бы этого все равно не сделал, – быстро осекся Ле́рон, увидев ее взгляд. – В крайнем случае, мне бы пришлось просто стереть тебе память, чего я старался избегать. Это очень легкое решение для меня, но с тяжелыми последствиями для тебя, поэтому это был крайний вариант. С другими я делал это без малейшего сомнения, но с тобой так поступать я не хотел. В любом случае я понимал, что скоро завершу свое дело, покину этот город и больше сюда не вернусь. По крайней мере, пока ты будешь здесь жить. А ты со временем все равно забыла бы обо мне. И рассказывала всем максимум как о каком-то психе. Если бы вообще вспоминала.
– Но? – Алиса затаила дыхание. Она боялась услышать его ответ.
– Но, когда ты открыла глаза и взглянула на меня, я увидел всю бурю эмоций, которую ты испытывала, и понял, что с тобой происходило. И почему ты так поступала. Этого не было раньше. По крайней мере, я не замечал, поэтому думал, что все не так серьезно. Однако в тот момент я увидел, что все усугубилось.
Алиса напряглась, ей хотелось просто провалиться сквозь землю лишь бы не слышать того, что Ле́рон мог произнести. Но он не стал говорить этого прямо, хотя она видела, что он действительно все понял. Неужели ее чувства были настолько очевидны всем, кроме нее самой?
– В тот момент я впервые со всей ясностью увидел, что я натворил. Что с тобой сделал. И понял, где именно я просчитался и что нужно было сделать, чтобы этого всего не произошло. Но изменить прошлого нельзя, таких глобальных способностей у нас еще нет. Мне нужно было подумать, что делать дальше. Оставлять тебя наедине с твоими мыслями и выводами я не хотел. Я решил, что, раз это все произошло полностью по моей вине, я должен был это исправить. Можно было бы рассказать то же самое, но не раскрывать, что я вампир. Однако у тебя все равно возникли бы какие-то вопросы из-за несостыковок. Слишком много особых способностей я успел проявить за это время. Поэтому оптимальным вариантом оставалось все рассказать, как есть. Да, поначалу у тебя случилась истерика, даже сейчас ты в полном недоумении и непринятии. Но это временно. Тебе уже полегчало, дальше будет лучше.
Алиса опустила голову, устремив невидящий взор на пол сквозь прозрачную поверхность столика, и пыталась переварить все то, что сейчас услышала. Было слишком много информации, которую она никак не могла понять и переосмыслить все, что с ними происходило. Что-то не складывалось, от чего она не могла почувствовать обещанного облегчения. Ле́рон, молча, смотрел на нее своим проницательным взглядом какое-то время, затем добавил вкрадчивым тоном:
– Я тебе все это рассказываю потому, что хочу, чтобы ты перестала ощущать себя так мерзко. Чтобы ты перестала винить себя в своих чувствах. Это не твоя вина. Я своими гнусными руками смог влезть даже в тебя и уничтожить все светлое и разумное, что у тебя было. Я очень сильно сожалею, что довел тебя до такого состояния. Мне очень жаль, что я причинил тебе физическую боль. И буду стараться это исправить, насколько это вообще станет возможным.
Алиса резко подняла на него распахнутые глаза, полные непонимания, словно его слова звучали для нее как полнейший бред.
– То есть, ты говоришь о том, что у тебя возникли ко мне чувства, еще и, по твоим же словам, они возникли сразу, как ты меня увидел. Ты решил со мной сблизиться, а когда понял, что они вполне серьезны, ты испугался и решил сотворить со мной все это? – выпалила она на одном дыхании. – Довести меня до такого состояния, а теперь, внезапно, пожалел об этом и решил помочь? Исправить свою ошибку? Как это вообще можно исправить? Ты своими руками меня уничтожил, а теперь хочешь помочь? Как что, как разбитую вазу? И ты хочешь, чтобы я снова тебе доверяла? Как ты можешь мне помочь, если сам же и разрушил?
В голосе Лисы совершенно не было злости, лишь полнейшее замешательство и искренняя жажда понять, как он может помочь собрать ее обратно. Лицо Ле́рона казалось совершенно беспристрастным, а поза расслабленной, хотя взгляд его излучал какую-то бесконечную нежность и сочувствие.
– И…и какая разница, кто ты? – Алиса всплеснула руками. – Какая мне разница, что ты вампир? Что это меняет? Абсолютно ничего! Если бы ты был обычным человеком, то что? Ты бы со мной так не поступил? Ты же утверждаешь, что был таким еще до своего перевоплощения!
На последних словах лицо Алисы исказила какая-то болезненная гримаса, словно она очень хотела все понять и успокоиться, почувствовать наконец облегчение, но у нее это не получалось. Она судорожно глотнула воздух, выдохнула и отвернулась к окну. Ее пальцы вцепились края дивана, на котором она сидела, а плечи сильно напряглись. Она всем своим телом показывала, как устала от бесконечно скачущих эмоций. Она злилась на свой разум, который никак не может успокоиться и остро реагирует на все новые мысли, приходящие в ее голову. Сложно было поверить, что еще полчаса назад они оба веселились от рассказа о вампирах.