— Простите мне эти невольные глупые оговорки, милорд.
Октавиан Севир, задумавшись, поднял глаза на высокие витражи с гербами Аманиты: Червленые Розы о пяти лепестках сияли в свете проходящего сквозь них солнца.
Не сравнить эту роскошь с болезненной бледностью лилейных гербов Ледума! Да ещё и корни тех дьявольских растений нахально ползут прямиком в небо, словно насмехаясь над догматами Церкви.
За любовь к ярким пурпуровым цветам в официальных хрониках Аманиту иногда возвышенно именовали Островом Роз. Разумеется, никакой воды в окрестностях столицы, равно как и в других городах Бреонии, практически не было. Но метафоричное упоминание это служило символом изобилия и благодати.
Розы — благородные королевы цветов. Любимые дети геральдики, с далеких времен розы являлись олицетворением красоты, верности и одновременно блистательности. Глядя на них, сердце наполнялось гордостью, а в памяти невольно всплывало великолепие прежних побед.
Побед, заслуженные результаты которых у них сумели украсть.
— Может, ещё и белым демоном его назовёте, вслед за нашими церковниками? Немыслимо…
Советник вновь молча поклонился.
— Ума не приложу, где лорд Эдвард раздобыл все свои могущественные алмазы, — в недоумении проронил глава Первого дома, — знаменитые древние алмазы. Где он отыскал «Властелин»? В прежние времена правители Ледума, уж конечно, не располагали столь редкими драгоценностями. Даже в сокровищницах Аманиты едва ли соберется такое количество легендарных камней прошлых эпох. Воистину, в этом есть какая-то демоническая тайна.
— Правитель Ледума хранит много секретов, — с готовностью согласился Лукреций. — Именно поэтому он столь опасен.
— Допустим, — чуть мягче произнес лорд, отводя глаза. — Но какое решение можете вы предложить вместо войны, на которую нас провоцируют?
— Неразумно первыми открыто нападать на Ледум, в то время как он стремится выбить почву у нас из-под ног, грамотно лишая вассалов. Силой этот колосс не свалить, по крайней мере, пока. Принудите лорда к неповиновению, не оставьте ему другого выхода. Продолжайте мягко настаивать на приглашении: правитель Ледума наверняка не захочет склонить головы. Лорд проигнорирует церемонию, что наверняка вызовет всеобщее осуждение и порицание…
— Наверняка, — сквозь зубы процедил Октавиан. — Но что нам с того? Он занят этим беспрерывно. И совершенно пренебрегает мнением общества.
В этих словах проскользнуло что-то, отдаленно похожее на зависть.
Определенно, правителю Аманиты было по душе устройство Ледума, такого свободного и одновременно такого подчиненного своему лорду. Сила этого города крылась в его лорде и зависела от него, власть целиком была сосредоточена в одних руках.
В Аманите же даже он, имеющий высший титул и облеченный властью лорда-защитника, не всегда имел достаточно власти, чтобы изменить что-то в своей собственной жизни. Смешно, не правда ли?
— Вы не ошибаетесь, но сейчас другое дело, — терпеливо продолжил советник. — Скандальное поведение лорда Эдварда обычно касается только его самого и служит причиной лишь для досужих сплетен и известной славы. Когда же лорд станет единственным препятствием к объединению конфедерации, да еще и перед лицом внешнего врага… Ему трудно будет сохранить лицо. Позвольте правителю Ледума сорвать церемонию. Когда все соберутся, объявите, что верховный лорд вступит в свои права только в присутствии и с согласия всех вассалов — как первый среди равных. Упирайте на возрождение величия единой Бреонии, на усиление всеобщей безопасности. Скажите, что всеми силами желаете избежать братоубийственной войны — ведь жители не должны расплачиваться за ошибки своих правителей. Нужно настроить простых людей против правителя Ледума и его режима. К тому же, на церемонию не явятся те, в ком вторая столица черпает ресурсы, те, кто таким образом отважатся без околичностей подтвердить лояльность нашему противнику. Ледум — лакомый кусок, который нам пока не проглотить. Однако, с меньшими городами справиться будет куда легче. Вот ими и займемся. Шаг за шагом мы одолеем их все. Мы должны перенять ту самую стратегию, которую использует сейчас против нас Ледум.
Внимательно выслушав слова советника, Октавиан внезапно почувствовал сильную усталость. Какая сложная и долгая борьба предстоит, как утомительна одна мысль о ней. Это было совсем не в его характере — плести интриги, бить исподтишка. Сможет ли он когда-нибудь привыкнуть, смириться с такой неприятной реальностью? Сможет ли он всегда думать только так, как положено политику, и похоронить личное?