Нехорошая, дрянная смерть.
Однако ни страдание, ни страх не оставили печать на лице покойного. Оно выглядело таким же одухотворенным и светлым, как и при жизни. Глаза, хранившие прежде нездешнюю мудрость, были спокойно закрыты, черты лица расслаблены. Бескровные губы чуть тронула легкая улыбка.
Священник был убит недавно, не более двух, максимум трех часов назад, и от этого на душе становилось только хуже. Он опоздал совсем ненамного.
Но всё-таки опоздал.
Бессмысленность и несправедливость случившегося окончательно оглушили Себастьяна. Зачем? Во имя всего святого — зачем понадобилось делать это?! Чем мог помешать мирный человек, приверженец прежних духовных традиций, никогда не вмешивающийся в лицемерные и эгоистичные мирские дела?
Очевидно, болевой порог души был пройден, поскольку ювелир не ощущал более ничего. Он просто стоял и смотрел, не сходя с места, в некоем равнодушном отупении. Стоял и смотрел, как продолжает рушиться его мир, в котором, как казалось, уже нечему больше разрушиться. Мозг механически отмечал детали, которые не бросились поначалу в глаза: святой отец был облачен в старинную сутану — строгое длиннополое одеяние, которое не использовалось последними служителями старой Церкви в повседневной жизни. Священный белый цвет, отобранный у них лордами, — его одевали только однажды в жизни, и то не самостоятельно.
В сутане белого цвета, символизировавшей утраченную чистоту, в белоснежных праздничных гробах провожали в последний путь. Это означало только одно — каким-то мистическим образом священнослужитель заранее знал, что его ждет. Он сумел догадаться и осознанно не пожелал избегнуть, не стал противиться воле Изначального.
Себастьян наклонился и взял из начинавших коченеть рук мертвеца священную Белую Книгу, которая говорила, что смерти нет. Глаза безучастно пробежали по строкам — писание было раскрыто на Песни кротости и безмятежности, призывающей обуздать гнев и отказаться от возмездия обидчикам, пусть даже праведного. Ибо судить и выносить приговор дозволено только Изначальному.
Писание было до краев залито кровью.
«Остерегайтесь впасть в зависимость от пагубного желания мщенья. Месть равно обременительна для разума, духа и тела…» — испачканный темной кровью фрагмент, в который уперся указательный палец наставника, с трудом можно было разобрать. Но Себастьян знал эти строки наизусть, так же, как и все остальные стихи Песни кротости и безмятежности… да и других Песней Книги. Ох, он был великий теоретик истины.
Как же больно. Даже умирая, святой отец не мог не дать свой последний урок нерадивому воспитаннику. Что ж, чем черт не шутит, может, он и впрямь последует этому разумному, милосердному совету.
А может быть и нет.
— О Изначальный! — запрокинув голову, бросил сильф тихий укор небу. — Почему не защитил Ты преданного Твоего… почему оставил в час великой нужды?
Ответом ему стал грубый лязг обнажаемой стали.
Уже зная, что увидит, ювелир нарочито медленно обернулся.
Глава 34, в которой рассказывается история самонадеянности
Правитель Ледума с облегчением открыл глаза и, не медля ни секунды, одним слитным движением встал на ноги.
Установленное время, хвала всем богам, наконец истекло, и правитель смог выйти из глубочайшего забытья, в которое сам же себя и погрузил.
То было состояние, внешне подобное крепкому сну, но на деле представляющее собой ускоренную комплексную реабилитацию, один час которой был равен по эффекту не менее чем семи часам полноценного здорового сна.
Лорд Эдвард давно уже не мог позволить себе обыкновенный человеческий отдых. Подобные излишества были небезопасны, да и попросту нерациональны, ведь за сутки заклинатель тратил больше психической энергии, чем мог бы восстановить традиционным способом. Взамен правитель разработал тщательно продуманную магическую систему, в течение долгих лет выявляя и устраняя все возможные изъяны, и в результате довел своё детище до совершенства. Установка минералов, тщательно укрытая от посторонних глаз в Северной спальне дворца, на заранее определенный срок активировала механизм обновления и пополнения энергетических сил.
Остановить запущенный процесс сам лорд уже не мог. Всё это время он находился без сознания, в состоянии, подобном коме, выйти из которого самостоятельно было невозможно. Однако в случае опасности, какого бы то ни было вмешательства, изменения заданных параметров, срабатывали не только все защитные установки в спальне, но и механизм экстренного прерывания искусственного сна.