Но время шло, город всё разрастался — и вот уже вне четвертой стены давно возводились постройки. В основном то были здания промышленного назначения, заводы опасных и вредных производств, нежилые склады, а также бараки для рабочих и зоны для осужденных на тяжкие каторжные работы.
Сейчас Себастьян находился как раз в этом неблагополучном районе, и впереди оставался последний и самый надежный рубеж, защищающий Ледум от внешнего мира — магические оборонительные башни, построенные лордом Эдвардом.
Мимо них и лежал непростой путь ювелира — прямиком в дикие земли Пустошей.
Глава 38, в которой наступает весна
Бесформенными уродливыми кляксами расползался над второй столицей желтый дым. Уже вскоре небо над Ледумом заволокло почти полностью, и из окон высочайшей резиденции стало сложно что-то разглядеть.
— …Бесчинства святой службы также творятся с твоего ведома и милостивого одобрения, Эдвард? — тягучий голос нарушил одиночество правителя, как ни в чем ни бывало продолжая давешний диалог, как будто тот и не был оборван еще накануне. — Похоже, ты тешишь себя иллюзиями касательно собственного безграничного могущества. Опасными иллюзиями.
С нарастающим раздражением лорд Эдвард обернулся.
Белокурый мальчик стоял за самой его спиной и улыбался. Улыбался так кротко, так целомудренно, как будто нежные губы эти никогда не знали греха, не знали даже самых невинных поцелуев.
Бог весть отчего, но от улыбочки этой мороз продирал по коже.
— Тебя не проведешь, Альварх, — язвительно парировал правитель. — Но о чем тут вести спор? Любое могущество — лишь иллюзия. Как и всё в этом никудышном мире. Предоставленный смертным выбор лишь в том, какую именно иллюзию предпочесть. И я в полной мере использую его.
— Вот и славно, — почти пропело существо. Голос его был слишком чист, чтобы быть голосом зрелости, но в то же время слишком глубок, чтобы принадлежать беззаботной юности. Темная гармония этого размеренного голоса захлестнула сознание, завораживая, замораживая изнутри. — Но что же всё-таки насчет дерзкой политики святой службы?
— Инквизиция действует строго в рамках предоставленных ей прав и свобод, — скрестив руки на груди, сдержанно пояснил заклинатель. — Это необходимое зло, с которым всем нам приходится мириться.
— Любопытно, что святая братия не доверяет свои планы даже лорду-защитнику Ледума… словно опасаются, что он может предать их в любую минуту, — мальчик задорно рассмеялся. — И как же они чертовски правы!
Правитель только покачал головой.
— Вовсе нет. Защищать своих — обязанность вождей кланов, не так ли? Я не стал бы препятствовать или предупреждать оборотней о готовящейся облаве, если ты об этом. Напротив, истребление нелюдей чужими руками вполне устраивает меня. Сами не желая того, инквизиторы действуют на благо режима, вырезая на корню нечистое семя Искаженных и полукровок… вычищая мой город от скверны инакомыслия…
— Ты кажешься уставшим, Эдвард, — не дослушав, прервал его речь дракон, — и невеселым. Не буду лукавить, мне это не по нраву. Не так приличествует выглядеть стражу высшего, зримому символу моего могущества… которое, надеюсь, не есть иллюзия. Я приказываю тебе улыбаться.
Лорд Ледума замолчал, хмуро ожидая продолжения, которое, несомненно, обязано было последовать.
Мальчик лениво поправил соскользнувшую на глаза непослушную золотистую прядь.
— Должно быть, это «Властелин» так утомил тебя? Самый драгоценный из моих подарков… а я ведь предупреждал: чертов камень капризен и знает себе цену. Как маленькое жестокое божество, порой он требует слишком многого. Однако, он и вправду превосходен, не станешь же ты отрицать?
— Не стану.
Голос человека откликнулся будто равнодушное эхо. Глухо, не давая ни капли эмоций.
— И всё же… как же к лицу тебе великолепный алмазный венец! Будто солнце зажглось в нем, взошло для тебя одного! Прошу, дай мне взглянуть.
«Властелин» переливался в лучах утреннего солнца и весь струился светом. В новом теле ребенка дракон был мал ростом и, уж конечно, не мог хорошенько рассмотреть сияющий на челе, гордо увенчивающий голову правителя платиновый венец с легендарным камнем. Даже чтобы просто говорить с человеком, ему приходилось задирать подбородок и смотреть снизу вверх. Это было неудобно и непривычно.
Лорд Эдвард не произнес ни слова. Поняв желание ящера, он молча приблизился к мальчику и присел, оказываясь с ним на одном уровне. Взгляды их поравнялись, выстроились в единую линию: золотые глаза Альварха оказались прямо напротив темных глаз заклинателя.