Что ж, и такое случается.
Многое говорили про смену власти в Олеандре, про громкое убийство лорда, про одержимость леди Катрин, сохранившую близость с убийцей мужа и сына… правда, мало кто из сплетников достоверно знал, что скандально известный Маршал — женщина. Возможно, поначалу об этом не догадывалась даже сама леди Катрин. Впрочем, об этом спорили иногда. Злые языки шептали даже про причастность лорда Эдварда, якобы оплатившего заказ на убийство, про содействие, которое правитель Ледума оказал Люсьену, силой захватившему власть… про много чего еще. Как бы то ни было, политика Олеандра с тех пор стала много гибче и уступчивее, и голос его всегда звучал в унисон глубокому голосу Ледума.
А за жизни людей, имевших несчастье сделаться мишенью Маршала, отныне не давали и ломаного гроша.
Однако, счастливой истории любви не случилось. Леди Катрин досталась Маршалу как награда, новый лорд-защитник даже позволил ей остаться в замке. Но мучительная идиллия высоких отношений длилась недолго.
Иногда любовь может стать проклятьем вместо благословения: роковая страсть, сделавшись ненасытна, превратилась в болезненную зависимость. Накал чувств стал невыносим, он сжигал сердца обеих, отравлял кровь ревностью. Леди Катрин чахла и сходила с ума от любви, а Маршал постепенно начала уставать от её истерик и именно в те дни, как говорят, чрезмерно пристрастилась к алкоголю.
В конце концов, обе были истощены и морально, и физически, и трагическая развязка не заставила себя ждать. В ходе очередного тягостного выяснения отношений взбешенная донельзя Маршал в пылу ссоры убила леди Катрин — и исчезла из города в неизвестном направлении. Легла на дно, и многие решили, что навсегда.
Однако, спустя некоторое время ставшая легендой убийца как ни в чем не бывало появилась в Ледуме и, кажется, чувствовала себя очень даже вольготно.
По всей видимости, ей оказывали здесь высокое покровительство.
— Ты имеешь в виду лорда Октавиана Севира? — прямо спросил Себастьян, глядя убийце в глаза. Однако прочесть в них что-либо было не легче, чем малограмотному одолеть строки утонченной символической поэзии. — Я сам только что из Аманиты и прекрасно осведомлен, что там творится.
— Кто знает, кто знает… — уклончиво пробормотала Маршал, улыбаясь, как кошка в предвкушении мыши. — Есть тут загвоздка: никто из ювелиров или магов не приезжал из Аманиты последние две, а то и три недели. Никто… кроме тебя, Серафим. Может, ты ведешь двойную игру?
Как откровенно. Похоже, женщина тоже решила говорить напрямую, оставив блуждания вокруг да около. У Себастьяна невольно пересохло горло. Ну почему раз за разом он чувствует себя в обществе Маршала, как зеленый мальчишка? Умеет она всё-таки так себя поставить… Возможно, есть в этом некоторая заслуга непререкаемого, овеянного легендами и домыслами авторитета лучшего убийцы Ледума, а может и всей Бреонии. Этот авторитет давил и сковывал, заставляя многих быть осторожными в словах.
И всё же Себастьян относился к Маршалу с симпатией. Снисходительное спокойствие — вот и всё, что было нужно, чтобы сносить её властолюбивый и жесткий характер. Несмотря на все недостатки, убийца всегда внушала сильфу определенное доверие. Она была безжалостным, излишне прямолинейным и резким, но все же глубоко честным человеком.
Однако Маршал не упомянула о Стефане, который также появился в городе совсем недавно. Конечно, трудно принимать его всерьез, но всё же… Сложно поверить, что приезд неудачливого ювелира остался секретом для убийцы. Значит, она промолчала намеренно. Но почему? Абсолютно уверена в невиновности Стефана? Или Маршал просто использует эту возможность, чтобы нажать на него и отследить реакцию? Или…
Себастьян уже начинал жалеть, что отказался от грапповки. Нет, ну сам-то он, конечно, знал, что не замешан в этом деле: хоть что-то радовало. Но поверил ли ему Кристофер? Или притворился, что поверил? Может, таким хитрым способом они просто пытаются заставить его потерять бдительность и вывести на заказчика? Может, вся эта история с поиском камня всего лишь игра, и они уверены, что шерл у него? Не очень-то гладкий расклад.
— Ты шутишь? — неуверенно предположил ювелир.
— Зато ты, как я погляжу, серьезен дальше некуда. Так зачем ты покинул Аманиту, Серафим? — словно бы между прочим поинтересовалась Маршал, не отрывая от собеседника цепкого хищного взгляда. — И прибыл в Ледум?
Стало тихо. Как-то противоестественно, ненормально тихо. Такой поворот событий настораживал и, если честно, всерьез напрягал. Самое время было ответить что-то убедительное, а то молчание и так затянулось, выставляя его не в самом лучшем свете.