Лорд Октавиан не хотел мириться с таким положением дел. Он вознамерился возродить традицию прежних, канувших было в лету времен, и во все города Бреонии были направлены приглашения. В Аманите полным ходом готовилась церемония, которая должна была полностью, во всех подробностях повторить древний ритуал и тем самым изменить политический рисунок на карте Бреонии. Все правители обязаны были явиться на неё, чтобы принести старую клятву верности и признать над собой абсолютную волю верховного лорда.
Такой поворот событий вызвал переполох в высшем обществе и, по сути, разделил страну на два лагеря. Часть лордов-защитников, сохранивших зависимость от Аманиты, готовы были подтвердить это, так как всё равно ничего не теряли. Остальные задумались и пока повременили с ответами. Выбор стоял непростой: расставаться с независимостью не желали, тем более что многие давно уже с большей опаской смотрели в сторону Ледума, нежели Аманиты. Однако никому не хотелось войны, которая отчетливо замаячила на горизонте, а тем паче — становиться в этой войне первой глупой жертвой.
В конце концов, покидать город было просто опасно — кто знает, не решится ли лорд Октавиан на резню, вероломно желая устранить всех неугодных одним ударом? Сложно, но на своей территории он вполне мог подготовиться достойно. Да и полисы на время оставались без защиты лордов, что могло спровоцировать нападение обитателей Пустошей и Леса.
В общем, подумать тут было о чем, и тяжелые переговоры с Аманитой велись уже не первую неделю.
— Прошу прощения, милорд, — торопливо окликнул Кристофер, видя, что правитель намеревается уходить. — Разрешите выполнить просьбу инфанта и передать вам его слова. Собственно, эта простая просьба и послужила единственной причиной сегодняшнего позднего визита.
— Я слушаю.
Лорд Эдвард обернулся на полпути к выходу. В глазах его мелькнули и погасли искорки легкой заинтересованности.
— Престолонаследник потрясен случившимся и безмерно оплакивает брата, однако, слухи о его собственной причастности к заговору весьма… хм… тревожат светлейшего инфанта. Если быть точным, он с трепетом ожидает вашей реакции… — Кристофер замялся. — Вероятно, трагические судьбы двух старших братьев, в своё время попытавшихся устроить заговоры, серьезно пугает Эдмунда.
— Может, есть основания для страхов?
— Не думаю, если милорд пожелает знать моё скромное мнение… Но не буду брать на себя много: специалисты особой службы разберутся лучше главы ювелиров. Ведь эта версия также находится в разработке?
— Разумеется. Это всё?
— Да, милорд. Примите еще раз заверения в моей искренней радости. Счастливый случай избавил всех нас от катастрофы, равной которой Ледум еще не знал, — на губах аристократа появилась та особенная слабая разновидность улыбки, которая демонстрирует не страх, не унижение, не заискивание даже, а полное, безоговорочное подчинение. — Ведь город любит вас, как бога.
Лорд Эдвард равнодушно передернул плечами и отвернулся.
— Я и есть ваш бог, Кристофер.
И это была не ложь.
Глава 6, в которой проясняется ценность молитвы и неожиданно звучит слово «война»
Завершив молитву, Себастьян приступил к вечерней трапезе.
Молился он не слишком долго, памятуя о том, что Создатель не любит многословий, однако искренне. В эти мгновения разум наёмника чудесным образом очищался от всего суетного, наносного, от привязчивых мыслей и эмоций. Он уносился ввысь и наполнялся гармонией, которую трудно передать словами.
— А ты чего не ешь? — ювелир, морщась, сморгнул зыбкую поволоку и согнал с лица благостную улыбку.
Пристальный, испугано-настороженный взгляд Софии позабавил. Пялится на него, как на юродивого какого-то, ей-богу.
— Прошу прощения, — девица поспешно опустила глаза в тарелку, с гипертрофированным интересом изучая содержимое, — за бестактность.
Луковая похлебка была простенькой, зато горячей, густой и наваристой. К сожалению, это оказались единственные достоинства сегодняшнего ужина. В гостинице, куда им спешно пришлось перебраться, кормили не в пример хуже, чем в «Старой почте», даже хлеб подавали самого низкого качества — овсяный с ощутимой добавкой отрубей и подгнившего гороха.
— Должно быть, сэр, я вас смутила чрезмерным вниманием.
— Вовсе нет, — не торопясь, но и не мешкая, Себастьян принялся флегматично уплетать свою порцию. — Я не столь впечатлителен, как кажется. Знаю, в это трудно поверить. Но что есть, то есть.