– Не дождётесь – пять миль по жарящим барханам и спасительная прохлада космопорта. Чего проще для почти труппа? – Взглянула на часы. Семь ноль две. И тут ожила клипса. От воротника под самым ухом прорезался Торопыжка:
– Утречка, Тэ. Что-то мне вчера не спалось.
– А, Торопуньчик, миленький… издеваешься?
– Воздухом выходил подышать.
Тэра осторожно встала и побрела к солнцу. Направление на космопорт.
– Дорогая, а тебя не зря Пантерой прозвали. Всю шкурку охране подрала.
– Залижутся.
– До космопорта доковыляешь?
– Справлюсь.
– А за три часа?
– Три часа? Торопыжка, тебе совсем делать нечего?
– Транспорта не будет Тэ, но ты за барханчиком нырни направо.
– Зачем?
– Говорю ж – гулял-блудил. Где-то там термос посеял. Вообще, последнее время какой-то рассеянный стал. – Голос был такой размеренно-сосредоточенный, как будто Торопыжка шлифовал пилочкой ногти.
Загребая руками горячий песок, Тэра припустила на бархан. Отплевываясь от мелкой пыли выкрикнула:
– Торопыжка!
– А?
– Я тебя люблю!
– Да упаси боже. – даже по радиоканалу чувствовалось, как замерла пилочка в ухоженных пальцах.
Неудачливый техник модели "сопротивляющийся судьбе трупп" перевалилась за гребень бархана и с визгами поскользила вниз. Какой-то черный жук с вонючим комком отскочил от волны песка, хрустнула невесть откуда взявшаяся корявая ветка и Тэра, отплевываясь, затормозила у маленького холмика на дне между барханами. Тонкие руки торопливо разгребли обжигающий песок, осторожно откинули прохладный и обняли ручку двухлитрового термоса. Полного.
– А ты, я смотрю, любишь насосаться в прогулке.
– Ну, дорогуша, – ответил программист, – у каждого свои причуды.
Два литра воды. Почти спасение! Почти. Тэра обняла прохладный термос.
– Так что ты говорил про три часа?
– Там четверть часа будет загружаться челнок "Иствика".
– Иствик? Это ж сырьевики. И вообще, где я и кто Иствик?… Что они вообще тут забыли?
– Ай, лапочка, ты у них сама уж спроси, с какого перепугу в эту дыру сунулись. В общем, у них наверняка есть несколько вакансий. Можешь попытать счастье. Но помни, ты не одна.
– В смысле?
– Пять миль, три часа и один шанс на всё. А желающие обставить тебя, уж поверь мне, найдутся.
– Торопыжка…
– Погоди. Вакансии инженеров на всех складах ночью разом закрылись.
– Кто бы сомневался. Торопыжка, что у Иствика за вакансии?
– А тебе уже не всё равно? Дуй, давай, лапочка.
Судя по тихому шороху, пилочка отправилась в путешествие по ногтям.
И Тэра припустила через барханы. Большие. Маленькие. Широкие. Она соскальзывала и продиралась. Бежала мелкой рысью по гребням. Жалкая тень иссушенных акаций, или чего-то на них похожего, служила коротким привалам. В тени она жадно пила. Вытряхивала песок. Вопила. Махала проносящемуся высоко в небе транспорту, пытаясь привлечь внимание. И снова бежала. Шла. Ее тень становилась короче, тонкий черный комбинезон пёк нещадно, и остатки воды ушли издыхающей струей на голову и раскаленные плечи. Песок набился в ботинки. Наверное, даже мелкие ящерки посмеивались из-под выветренных камней, глядя на качающуюся, бредущую смертную. Ноги заплетались. Но она шла. Шла и слушала ветер. Шум в ушах. Переставляла ватные ноги и вглядывалась в переливающийся в мареве космопорт. Вот он. Рукой подать. Тэра потянулась и мираж дрогнул. Исчез. Сил не осталось даже на любимое "чёрт". Вой ветра усилился. Струя горячего воздуха сбила с ног, и она покатилась вниз. Распласталась, и даже заплакать сил уже не осталось. В голове звенело "двадь куддастая!". Руки беспомощно комкали раскаленный песок. И хотелось только одно, из последних сил выкрикнуть: не дождёшься. Она обещала вытащить родных из гетто. Обещала!
"Двадь куддастая!"
Обещала!
– Эй, ты жива там?
Превозмогая обжигающую дурноту, повернула голову. Странный мираж перед смертью. Что может быть большей насмешкой, чем парень в армейском белом, бредущий по склону холма в этом пекле. С флягой… Последняя насмешка судьбы. Тэра устало уткнулась в песок. Подохнем вместе.
– Держись. Держись. – Сильная рука вцепилась в волосы. Приподняла и пересохших губ коснулось что-то металлическое. Прохладное. Плеснуло. Не веря своему счастью, девушка вцепилась во флягу и жадно присосалась.
– Эй-эй. Не все сразу, красавица. – Голос сверху смеялся. – Мне-то оставь.
Фляга жадно булькала.
Тэра сделала еще пару глотков и оторвалась. Осторожно села в широкоплечей тени.
– Идти сможешь?
– Аыга. – она попыталась встать, но ноги подкосились. От обильного питья прошиб пот.
– Ну-ка, красавица. – парень поднырнул под тонкую руку, поднял. Другой придержал за талию. – Пошли, – и повел назад, на бархан. Тэра мотнула черной гривой, дернулась. Куда он? Космопорт не туда.
– Нет… надо… – попыталась показать на солнце, на космопорт.
– Да, красавица, глаза-то разуй.
Измученный жарой изумрудный взгляд оторвался от выбеленного песка под ногами. Прополз по потревоженному порывом жарящего ветра бархану. Взлохмаченной широкой полосе песка. Не уж-то на пузе ехала, мелькнула грустная мысль. И девушка взглянула поверх блестящей серебром кромки. Транспорт. Транспорт! Гребанный большой транспорт! На блестящем боку красовалось: A-52. Она попыталась вырваться, побежать наверх. Навстречу. Но сил хватило только с радостным воплем грохнуться на колени. А над ней стоял широкоплечий парень с огромной открытой улыбкой. С выбеленными жарким солнцем волосами и темным как ночь загаром. Протягивал мозолистую руку.
– Идешь?
Еще бы! Транспорт! Он помог взобраться на гребень. Подтолкнул в прохладу люка и вскочил сам под завывания двигателей. Струи взбили песок. Транспорт рванул и, заложив крен по курсу, понесся к космопорту.
– Вы… здесь… откуда? – Тэра привалилась на жесткое сиденье.
– Мы? – парень расхохотался. – Слышь, Гоша! Она спрашивает, откуда мы здесь? – В кабине хрюкнуло, а парень протянул флягу. – Пей давай. Нам по эстафете передали, что какая-то чокнутая пёхом через пустыню чешет… – на недоуменный взгляд пояснил. – Мы из-за скал идем. С северного склада. Тебя дрон пустынников засёк, когда они облёт делали.
– А-а-а. – девушка плеснула немного воды на ладонь, и влажная прохлада остудила лицо. – В космопорт?
– Что, есть еще варианты? Ты-то откуда, чудо природы?
– Нормативы по марафону сдаю.
– До космопорта?
– Мгм. – Тэра по чуть-чуть вливала в себя воду.
– И к скольки?
– Даже думать не хочу.
Парень кивнул на кучи песка в складках комбинезона, скрывающие белёсые солевые разводы. – Похоже, марафон затянулся.
– Сколько времени?
– Девять пятьдесят три.
– А лёту?
– Гоша, сколько еще? Успеваю?
– Будешь ты на своем транспорте. Будешь. – откликнулся пилот. – Три минуты. – Марево горизонта пронзили высокие башни.
– Какой транспорт? – опомнилась девушка.
– Как хоть тебя зовут, красавица? – парень принял опустевшую флягу.
– Какой?
– Что ж я так и умру в мучениях на смертном одре. Хоть имя-то за спасение достоин узнать.
– Тэра. – она вздохнула, переводя дух. – Тэра Лешер… Пожалуйста, скажи, что нет десяти.
– Я ж сказал. Девять пятьдесят три по космопорту. – парень лыбился, откровенно подтрунивая, и девушка измученно качнула кудрями. Шепнула, – я серьезно.
– И я. Сгружаюсь на борт шесть-один.
– Что это?
– Иствик.
Тэра откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Она успевает. Успевает! Прохладный салон окутал измученный тихий хохот.