– Ты где так танцевать нау… – замахал руками. – Нет, нет… даже знать не хочу, не говори. Стоп. – окинул себя внимательным взглядом, посмотрел на отражение в бокале играя гримасой, – дьявол тебя раздери, Тэ… Лапочка, почему старикашка?!
Тэра прыснула смехом и прикрыла лицо руками. Торопыжка снисходительно-возмущенным взглядом таращился на трясущиеся от смеха кудри, рассыпавшиеся по чёрному комбинезону.
– Это потому что Эмси меня в доисторического хипстера нарядил?
Тэра не выдержала, видя сквозь пальцы смесь бурлящих в Торопыжке эмоций, согнулась пополам от смеха, а печально-обескураженный Торопыжка всё пытался стереть со своей гримасы так и тянущуюся к ушам кривящуюся улыбку. Ему и невдомёк было, что стонущая от смеха привалившаяся к столешнице девушка в глубине души начала побаиваться его, странных записок, новой работы. Даже тихонько бубнящий в темном уголке души гном-горбун затаился. Тэра заливалась смехом, а дремлющая Пантера с настороженной ленцой вертела ушами.
– Нет, правда, лапочка, я что, так плохо выгляжу?
– Привет Клотар. – за столик плюхнулся Эврин. Стонущая Тэра покосилась на его новую черную армейскую форму. Попыталась сесть, а сержант затараторил:
– Вы видели, что на танцполе творилось. Это же чума.
– Эрви, ты о чём?
– Там один хипстер с такой девкой зажигал, м-м-м… Огонь! Пламя!
Торопыжка потыкал пальцем в хихикающую Тэру.
– Что? Нет, правда, там… – не унимался Эрвин. – Да, чего ты в неё пальцем тычешь. Вижу. Привет Тэра.
– Она и старикашка.
– Какой старикашка?… Да нет, там парень был… – Эрвин почесал затылок. – Ох, я бы с ней… эээ… Не обижайся Тэра…
А Пантера хихикнула и хищно улыбнулась. Встала одним текучим движением. Эрвин умолк, не сводя глаз с преобразившейся Тэры. Пантера, плавно покачиваясь, подошла к границе грохочущего танцпола. Обернулась. Шагнула внутрь. Преобразилась в алое, крутанулась и с вызовом плюхнулась в реверанс.
Эрвин с трудом подобрал челюсть, ущипнул себя, а Пантера заливаясь краской загара, вытянула руки, поманила кончиками пальцев:
– Ну, давай же красавчик. Смелей.
Эрвин подобрал челюсть и покосился на Торопыжку:
– Так это ты…
Даже договаривать нужды не было. Торопыжка нервно закивал и сержант пулей рванул из-за столика, казалось он побил собственный рекорд скорости в учебке. Грянул новый хит, Эврин подхватил чуть не ускользнувшее пламя, закружился, всматриваясь в счастливое лицо, а Тэра даже не испугалась признаться себе: да, сейчас она танцевала для себя, для него, искренне и с наслаждением. Ощущая румянец. Ловя торопливым сердцем манящий ритм. И только изредка поглядывала на задумчивого Торопыжку. На проступающего временами Клотара, не сводящего с нее глаз. На вскидывающего к потолку перстни Эмси и тихонько радовалась объятиям уверенно ведущего в танце партнера. Эрвина. Её Эрвина.
Далеко за полночь вымотанные и обессилившие они вывалились из клуба. Эрвин нежно прижимал прильнувшую к нему Тэру, Торопыжка рядом травил байку о собственных похождениях, положив руку на оторвавшегося по такому случаю от пульта Эмси. Диджей притормозил у охраны, отодрал девушку от сержанта и заставил повертеться перед носом охраны. Покачивая растопыренными пальцами под собственный ритм рифмами объяснил, что эта особа сюда… в любое время вообще… и что он сделает с этими децлами если нет… Приятели хихикали под ритм, шкафы-охранники кивали, запоминая невысокую стройную девушку, и только Эмси был жутко серьезен. Вдруг неожиданно развернулся, бросил:
– Детка, ты покорила май харт. – и, сверкая стразами на бандане, скрылся в дверях.
Сержант задумчиво взглянул ему вслед, Торопыжка хрюкнул, теребя подбородок, а Тэра снова прильнула к Эрвину. Сержант обнял. Проводил приятелей до третьего уровня, договорился завтра встретиться в клубе и, довольный собой, отказался от приглашения в гости – дежурство, – но ушел, только после того как прозрачная дверь жилого сектора третьего уровня закрылась за Тэрой и Торопыжкой.
Тэра вошла в свои апартаменты и замерла. Как же непривычно: комнаты казались излишне огромны для одной её, ещё и горничная. Она-то и заставила вздрогнуть, скользнув мимо из-за спины с тихим:
– Добрый вечер, госпожа. – размеренно поплыла подавать чай.
– Тэра, просто Тэра, Меридит. Пожалуйста. – прошептала девушка. Чёрт, как же она не привыкла командовать.
Торопыжка сзади подтолкнул в спину:
– Давай Тэ. Это твой дом, чувствуй себя… – и вдруг замолчал.
– Как дома? – Тэра грустно улыбнулась. Перед глазами встала семья. Отец, мама, младший брат. Сердце защемило. Маленький горбун-гном тихонько заскулил в темном углу. Но Торопыжка не был бы Торопыжкой, если бы не умел отвлекать:
– Идём-идём, Тэ. Я тебе лично терминал прикрутил. Пошли, похвастаю. – Подхватил за талию и потащил через комнаты в библиотеку. Там на единственном столе, рядом с напольным глобусом оказалась крошечная коробочка терминала. Торопыжка ткнул в нее пальцем:
– Вот. Даже пластик под мореную вишню. Как стол.
Тэра грустно улыбнулась. Смотрела на всё это великолепие, а душу грызло чувство, что она что-то забыла. Как будто не хватает чего.
– Тэ? Эй подруга, очнись. – Торопыжка с удивлением смотрел на озирающуюся девушку. – Ты чего?
Тэра пошарила во внутреннем кармане, попутно отметив, что размашисто расстегнутый по необходимости ворот вызвал у Торопыжки как будто только анатомический интерес. Выловила пирамидку и осторожно прикрутила её к глобусу:
– Теперь порядок.
– Оппа-па. А зачем откручивала, если не секрет?
– Как говорит одна наша общая знакомая: вы люди такие невнимательные.
– Z? – Торопыжка хрюкнул, – вот язва… Ладно, твоё дело. Кстати, тебе странным ничего не кажется?
– А что?
– Глобус.
– Что глобус?
– Вот-вот. – Торопыжка осклабился в улыбке. – Правильно говорит блондинка. Все вы невнимательные.
Тэра недоуменно обернулась:
– Почему?
– Это же глобус Ювенты, Тэ. Когда Механик его сделал, по привычке прикрутил – сверху север, юг снизу.
– И что?
– Так у Ювенты северный полюс снизу.
– А… – Тэра безучастно отвернулась к темному окну. В ночи о мелкую сетку за стеклом бились крошечные зеленые огоньки.
– Когда я ему сказал, старик только рукой махнул.
Тэра кивнула на огоньки:
– Что это?
– Местная разновидность светлячков… – Торопыжка щелкнул по терминалу. – Работает, Тэ.
– Спасибо.
Битый час Торопыжка пытался сбить накатившую на подругу грусть. Наплевав на приличия, заливались чаем в библиотеке. Вспоминали Карстак. Спохватившийся Торопыжка даже проверил через новенький терминал как там склад. Оказывается, кладовщики уже с ненавистью выкрикивают "Бульдог – сволочь!" и гордо шествуют в широко распахивающиеся двери сортира. Даже трусоватый Фунтик поднаторел. Багровый босс плюётся, яростно трясёт кулаками, пытается штрафовать, но бегать по нужде на раскаленный песок крематория никто не хочет. Дружный вывод одни – теряет контроль. Ни кувалды о проекторы, ни приглашённые программисты не смогли отменить издевательство. По соседним складам поползли слухи. Тэра даже начала жалеть Бульдога. Попросила отменить наказание, но Клотар был непреклонен:
– Тэ, каждый должен отвечать за свои слова и поступки. Ни прибыли, ни положение не могут служить оправданием сволочизма. Пусть поживет в том, что своими руками создал.
Ближе к рассвету Торопыжка откланялся в свои хоромы, а Тэра все сидела в широком кресле, грелась в зеленоватом свете лампы, и только кружка остывшего чая мирно скучала на блюдечке, отбрасывая косую тень по столу на наброски Механика, да точечки светлячков бились в мелкую сетку. И вдруг взгляд упал на выглядывающий из тени изрезанный континент. Глобус скромно напомнил о себе, посверкивая бронзой полюса. Ждал своего часа.
– Неправильно это.