— Но что мы ему скажем? — в сотый раз спросила она Даниэля и заработала ненавидящий взгляд.
— Кейтлин, я уже жалею, что согласился взять вас с собой. Наверное, вам все же лучше вернуться домой.
— Нет-нет, — сразу пошла на попятную девушка. — Я должна присутствовать при разговоре! Просто сильно волнуюсь.
— Определитесь: вы нервничаете и идете домой или берете себя в руки и сопровождаете меня к Диккенсу?
— Сопровождаю вас, — торопливо ответила Кейтлин и часто закивала, показывая, что уже почти справилась с волнением и будет вести себя примерно.
— А раз так, отставьте, пожалуйста, свои сомнения и нытье. Если вы явитесь к Диккенсу дерганая и с трясущимися руками, ничего хорошего точно не выйдет.
— Вы, безусловно, правы.
Кейтлин остановилась посередине вымощенной диким камнем мостовой, оперлась на резную трость лилового зонта, расправила плечи и, закрыв глаза, представила маму. Девушка старалась воспроизвести в памяти каждую малейшую черточку. Поворот головы, гордо поднятый подбородок, прямую осанку. Для верности она вспомнила мамин взгляд — горделивый, уверенный, взгляд королевы.
— Вот так-то лучше, — с удовлетворением признал Даниэль, когда Кейтлин открыла глаза. — Вы выглядите безукоризненно. — Он подал ей руку, и девушка, приняв ее, двинулась за спутником к воротам дома Диккенса.
— Я успокоилась, но так и не поняла: о чем мы будем говорить? Не можете же вы в лоб спросить его: «Сэр Диккенс, не вы ли вчера ночью пытались вломиться в наш дом?»
— Мне нравится эта идея, — улыбнулся Даниэль, — но вы правы, вряд ли из нее что-то выйдет, а значит, мы просто побеседуем.
— Побеседуем? О чем? О сортах чая? Об отвратительной лондонской погоде, а быть может, об удое на ранчо моего отца?
— Почти.
Улыбка Даниэля девушке не понравилась. Она была притягательной и опасной. От нее сердце учащенно забилось, а во рту пересохло.
— Так о чем?
— Вы скажете Диккенсу, что на днях продаете дом, уточните, что дело это решенное и сделка заключена.
— Кому я продаю дом?
— Неважно. Важно, что вас задерживаю только я. Вы ждете, пока я запакую и перевезу коллекцию Джона во Францию. Я люблю Францию, там нравы гораздо свободнее, а девушки доступнее.
— Это вы кого сейчас убеждаете?
— Я вхожу в образ.
— Вы считаете, что Диккенс клюнет?
— Если ему что-то нужно из коллекции Джона, он нанесет нам визит, и очень скоро.
— Полагаю, визит будет неофициальным?
— Определенно. Диккенс не преступник, а значит, запаникует и совершит все ошибки, присущие дилетанту.
Следующие полтора часа показались Кейтлин непрекращающимся кошмаром. Диккенс заметно нервничал, а ей приходилось открыто и нагло врать ему в лицо, да еще при этом безмятежно улыбаться, как учила мама. Все это было девушке до глубины души противно. А вот Даниэль и Меган, похоже, чувствовали себя вполне комфортно. Компаньонка, словно незаметная серая тень, сидела в углу комнаты и безразлично разглядывала туманный лондонский пейзаж за окном. «Если бы Лондон был девушкой, — подумала Кейтлин, — Меган, как никто другой, подошла бы на эту роль. На первый взгляд незаметная, серая и даже в чем-то унылая, но притягательная. Стоит к ней присмотреться, и уже тяжело отвести взгляд. К ней тянет, словно магнитом».
Даниэль, в отличие от Меган, не пытался слиться с окружающим пейзажем. Похоже, он везде чувствовал себя как дома. Он сидел, развалившись на диване, с широким бокалом коньяка в руке и со вкусом рассказывал бледнеющему Диккенсу о том, как планирует проводить время во Франции.
— Но я думал, вы сохраните коллекцию Джона? — ошарашенно отозвался писатель.
— Так и есть, — пожал плечами Даниэль и обаятельно улыбнулся: — Избавлюсь только от ненужного старого хлама. Лорд Маккензи, словно дракон, тянул в свою пещеру все, что плохо лежит, иногда даже не задаваясь вопросом, насколько ему это нужно. Знали бы вы, сколько хлама скопилось у нас в подвалах! Такие вещи и уйдут с молотка — это обеспечит мне безбедную старость. Настоящие шедевры я, безусловно, оставлю, возможно, даже потомкам. Если они у меня, конечно, будут. А сейчас, сэр Диккенс, прошу нас простить, но дома ждет еще очень много дел. Нам нужно уладить формальности и упаковать основную часть коллекции.
— Мисс Кейтлин, это очень ответственный шаг, — обратился писатель к девушке. — Джона уважали и любили многие. Вы не хотите дать возможность людям попрощаться с домом и его непередаваемой атмосферой? А то получится как-то не очень вежливо.
— Вы говорите о званом вечере?
— Об этом сказали вы, — хитро улыбнулся Диккенс, а Кейтлин вымученно улыбнулась, понимая, что сказала лишнее. Наверное, Даниэль будет ею недоволен, но молодой человек, вопреки ожиданиям, оживился.
— Это великолепная идея! — воскликнул он. — Думаю, мы обязательно устроим званый вечер в лучших традициях моего детства. Я еще помню, какое блестящее общество собиралось в гостях у Джона. Всегда было роскошно! Кейтлин, вы обязаны это видеть. Гости разве что не купались в фонтанах с шампанским.
— Именно. — Диккенс заметно повеселел, но Даниэль не дремал. Он с наслаждением забил последний гвоздь в гроб писателя, заметив: — Только мне стоит поторопиться с упаковкой коллекции. Кейтлин, вы сможете попросить Лиз о помощи? Хочу управиться не сегодня завтра. Мне не хотелось бы, чтобы ценные вещи были во время приема в доме, — доверительно сообщил он Диккенсу. — Все же кто-то охотится за ними. Оставлять их как есть было бы неосмотрительно с моей стороны.
— Я не понимаю, зачем вам прием?! — зашипела Кейтлин, как только они вышли на улицу.
— Я люблю приемы, — пожал плечами Даниэль. — И потом, слух о продаже дома и коллекции распространится с немыслимой скоростью. А прием — хороший повод сообщить о том, что вы передумали и я тоже. Дескать, это место слишком ценно для нас, чтобы его продавать. Я всегда об этом знал, а вы только что поняли. У меня есть еще одна замечательная идея по поводу приема, но я вам озвучу ее чуть позже, когда она окончательно оформится.
— Я заинтригована и не могу отказать вам в изобретательности, — согласилась девушка, радуясь, что, если Диккенс окажется невиновен, загладить свою вину перед ним не составит труда. Ведь можно и не раскрывать ложь. Главное, сделать правильное заявление на людях.
Разговор в результате прошел даже лучше, чем надеялась Кейтлин. Она готова была петь и танцевать, даже разгневанный Гарри Дэвис у самых ворот дома не испортил ей настроения. Девушка улыбалась и тихонько напевала себе под нос незамысловатую песенку.
— Кейтлин! — воскликнул сыщик. — Почему вы пошли к сэру Диккенсу, не сообщив ничего мне?
— А почему она должна докладывать вам о соседских визитах? — усмехнулся Даниэль. — Или я что-то не знаю о вашей роли в жизни моей кузины?
— Вы, Кейтлин, такой же родственник, как и я, — парировал Гарри. — А Диккенс — подозреваемый.
— Так допросите его! В чем проблема? То, что вы его подозреваете, не значит, что мы не можем нанести ему визит, чтобы, допустим, сказать о скорой продаже дома и части коллекции.
— Не могу поверить, что вы это сделали! — возмутился сыщик.
— Меня больше удивляет то, что этого не сделали вы. А сейчас, простите, мы торопимся. Нужно еще начать паковать вещи! — усмехнулся Даниэль и, извиняясь, улыбнулся.
— Кейтлин! — Гарри внимательно посмотрел в лицо девушке. — Я думал, что между нами что-то есть. Жаль, что ошибался.
— Но вы не ошибались.
Девушка подошла ближе.
— Просто… — начала она, но, заметив до неприличия заинтересованный взгляд родственника, попросила: — Даниэль, мы прогуляемся с мистером Дэвисом. Вы не будете против?
— Ну конечно, — скептически хмыкнул Гарри. — Он не подпускает меня к вам ни на шаг.
— Почему бы и нет? — В голосе Даниэля сквозила издевка. — В вашем обществе я за Кейтлин не переживаю. Вы совершенно безопасны. Только Меган все же пойдет с вами. Нужно соблюсти приличия.