— Представления не имею. Я велел Мэлори передать ей, что в двенадцать у нас встреча, но уже с утра ее не было в комнате.
— Кстати! — Даниэль резко подался вперед, словно что-то вспомнив, и уставился на грудь Кейтлин. Девушка инстинктивно прикрылась руками и вспыхнула. — Где ваш медальон? — обескуражил вопросом лорд Фармер.
— Какой? — потрясенно пробормотала Кейтлин, не понимая, о чем идет речь.
— Лунный камень. Он ведь принадлежал вашей матери?
— Да, но при чем…
— Наденьте, пожалуйста, его, он вам очень идет.
— Это обязательно? — нахмурилась девушка, удивленная странной сменой настроения и приказными нотками в голосе Даниэля.
— Джон говорил, что ваша мама никогда не выходила без него из дома. Считала, что он ее защищает. Думаю, Джону стоит доверять в этом вопросе. Так что следуйте этому примеру.
— А разве мне что-нибудь угрожает рядом с вами? — попыталась перевести разговор в шутку Кейтлин. Но Даниэль, вопреки ожиданиям, остался серьезен:
— Зачем же искушать судьбу? Тем более это незамысловатое ожерелье как-то особенно красиво и идет вам.
— Ну хорошо, — пожала плечами Кейтлин. — Надену, раз для вас это принципиально.
— Вот и замечательно, а я попрошу Мэлори еще раз подняться в комнату Меган. Возможно, она уже появилась.
Когда Кейтлин, надев украшение и подкрасив губы, спустилась вниз, ее компаньонка уже мило щебетала с Даниэлем — все же этих двоих связывало нечто большее, чем братские чувства. Что именно, Кейтлин понять не могла, у нее не было причин не доверять словам Даниэля. Такой, как он, ни за что не стал бы скрывать скандальную интрижку, скорее демонстративно выставил бы ее напоказ. Меган выглядела как обычно: непримечательное серое платье, мышиные волосы и опущенные в пол глаза, разве что на щеках появился легкий румянец. Безусловно, общение с Даниэлем шло девушке на пользу.
Туман, густой, словно овсяный кисель, стелился по мощенным камнем улицам города, укутывал стволы деревьев, мешался под ногами случайных прохожих и путался в колесах экипажей, грохочущих по неровным дорогам. Зато дождя не было, если не считать мелкой, почти незаметной мороси, оседающей на полях шляпы и воротнике плотного лилового жакета. Идти до дома Диккенса было недалеко, он находился на той же площади, где стоял особняк барона Маккензи. Короткий путь даже прогулкой было назвать сложно, но всю дорогу Кейтлин не могла унять волнения и задавала кучу вопросов, похожих друг на друга по смыслу.
— Но что мы ему скажем? — в сотый раз спросила она Даниэля и заработала ненавидящий взгляд.
— Кейтлин, я уже жалею, что согласился взять вас с собой. Наверное, вам все же лучше вернуться домой.
— Нет-нет, — сразу пошла на попятную девушка. — Я должна присутствовать при разговоре! Просто сильно волнуюсь.
— Определитесь: вы нервничаете и идете домой или берете себя в руки и сопровождаете меня к Диккенсу?
— Сопровождаю вас, — торопливо ответила Кейтлин и часто закивала, показывая, что уже почти справилась с волнением и будет вести себя примерно.
— А раз так, отставьте, пожалуйста, свои сомнения и нытье. Если вы явитесь к Диккенсу дерганая и с трясущимися руками, ничего хорошего точно не выйдет.
— Вы, безусловно, правы.
Кейтлин остановилась посередине вымощенной диким камнем мостовой, оперлась на резную трость лилового зонта, расправила плечи и, закрыв глаза, представила маму. Девушка старалась воспроизвести в памяти каждую малейшую черточку. Поворот головы, гордо поднятый подбородок, прямую осанку. Для верности она вспомнила мамин взгляд — горделивый, уверенный, взгляд королевы.
— Вот так-то лучше, — с удовлетворением признал Даниэль, когда Кейтлин открыла глаза. — Вы выглядите безукоризненно. — Он подал ей руку, и девушка, приняв ее, двинулась за спутником к воротам дома Диккенса.
— Я успокоилась, но так и не поняла: о чем мы будем говорить? Не можете же вы в лоб спросить его: «Сэр Диккенс, не вы ли вчера ночью пытались вломиться в наш дом?»
— Мне нравится эта идея, — улыбнулся Даниэль, — но вы правы, вряд ли из нее что-то выйдет, а значит, мы просто побеседуем.
— Побеседуем? О чем? О сортах чая? Об отвратительной лондонской погоде, а быть может, об удое на ранчо моего отца?
— Почти.
Улыбка Даниэля девушке не понравилась. Она была притягательной и опасной. От нее сердце учащенно забилось, а во рту пересохло.
— Так о чем?
— Вы скажете Диккенсу, что на днях продаете дом, уточните, что дело это решенное и сделка заключена.
— Кому я продаю дом?
— Неважно. Важно, что вас задерживаю только я. Вы ждете, пока я запакую и перевезу коллекцию Джона во Францию. Я люблю Францию, там нравы гораздо свободнее, а девушки доступнее.