Старухи молились и кричали, падали на колени и рыдали.
Все окна, выходящие на церковь, были либо плотно занавешены шторами, либо закрыты ставнями.
И в каждом из этих домов горели либо электрические лампочки, либо газовые лампы, либо свечи.
Мы были готовы.
От нас требовалось только выманить Скитальца Тьмы наружу.
Может, нам стоило ожидать, пока чудовище вылезет само из церкви, как унюхавший кусок сырого мяса дикий пёс, но мы не хотели ждать. К тому же, Бобби не мог удерживать силы полиции на долгое время.
С нами пришли двадцать полицейских.
Похоже, мне всё же придётся идти внутрь.
Но Бобби моментально отмёл эту идею.
— Нет, Лу, ты не пойдёшь. Ты гражданский, а это полицейская операция.
Я ещё никогда не был рад остаться в стороне.
Бобби нашел нескольких добровольцев среди копов, а мой старый приятель Бреннан был чрезмерно счастлив их возглавить.
Никто из них толком не понимал, на что идёт.
Они знали лишь то, что внутри укрывается группа вооружённых сектантов.
Это было единственным правдоподобным прикрытием, которое мы с Бобби смогли придумать.
Возможно, итальянцы с Федерал-Хилл знали, в чём дело, но Бобби нужна была история, которую можно доложить капитану.
В общем, Бреннан повёл ребят в церковь.
Надо было выманить это чудовище, а потом в дело вступят прожекторы.
Я предчувствовал беду. Большую беду.
Я дважды видел, как Скиталец заставляет мой фонарик гаснуть. Похоже, каждый раз, когда в Провиденсе проблемы с электричеством, происходит то же самое.
Я не сомневался, что Скиталец сможет воздействовать на наши электрические фонари и фары, поэтому заранее позаботился о страховке.
Прямо перед входом в церковь я установил шесть столитровых бочек с бензином, связанных друг с другом и подсоединённых к общему центральному детонатору.
Бобби эта идея не понравилась, да и несколько копов при виде такой бомбы удивлённо вскинули брови, но я уговорил Бобби.
Парень взялся за громкоговоритель.
— Поосторожней там! — крикнул он вслед удаляющейся фигуре Бреннана. — Не стрелять! И аккуратно с горючим!
Бобби сильно потел и переживал.
Если всё провалится, ему придётся подать в отставку.
Он сильно рисковал, соглашаясь на мои сумасшедшие авантюры.
Но в глубине души он понимал, что я прав. Он чертовски устал от дела Блейка и от этой церкви.
Эта проблема, как опухоль, росла и отравляла организм Бобби, и он осознавал, что её пора вырезать.
Мы сидели перед церковью в темноте спустя почти два после смерти Блейка.
Ночь была холодной и сырой. Огромную, нависшую над нами готическую церковь обвивали тени.
Её острый шпиль, казалось, пронизывал похожие на островки сливок облака.
Ещё одна ночь ожидания.
Иногда мне казалось, что только этим я и занимаюсь.
Из-за своей работы я был, как и Скиталец, преимущественно ночным существом.
Такова была моя жизнь: ночь сменяла ночь, пока я практически не забывал, как выглядит и чем пахнет день.
— Сколько у них времени? — спросил Бобби.
Я вытащил сигарету.
— Немного… Совсем немного.
Но всё оказалось не так.
Ожидание было невыносимым, и я почти жалел, что не отправился внутрь.
Может, те парни и отлично задерживали преступников и выбивали из них признания, но сейчас они должны были столкнуться с чем-то совсем для них новым.
Новым для всех нас.
Скиталец тьмы. Не человек.
— Что-то… Что-то происходит, — услышал я, как прошептал один из патрульных.
Так и было.
Я сначала не мог понять, что случилось, но чувствовал, как меня прошиб пот.
Было такое же ощущение, как перед грозой, когда падает столбик атмосферного давления.
До сих пор дул холодный ветерок; несильный, но заметный.
И вдруг он прекратился.
Наступила полнейшая тишина, как на кладбище.
Воздух стал тяжёлым.
Нас окутала горячая волна воздуха, которого ещё пять секунд назад не было.
Я чувствовал, будто этот жар просачивается через землю.
А за этим последовал внезапный кисловатый запах, напоминавший плавленую проводку.
В толпе за заградительными барьерами пронёсся ропот.
Я слышал, как несколько причитавших женщин начали молиться дрожащими голосами.
— Какого хрена…, - произнёс Бобби.
В церкви что-то происходило.
Полагаю, именно оттуда и начались все эти атмосферные возмущения и аномалии.
Изнутри до нас донеслось рычание, треск, скрип, словно ломались старые потолочные балки либо сама церковь грозилась вот-вот вырвать себя из земли.