Это был камень, в который смотрел Блейк, и с помощью которого призвал Скитальца Тьмы.
Чтобы показать самому себе, насколько я крут, я достал сигарету, прикурил её и в свете тлеющей сигареты осмотрел камень.
Сначала ничего не произошло.
А затем мой взгляд оказался прикован к Трапециоэдру, и я не мог его отвести.
У меня начались галлюцинации, словно я накурился опия.
Бредовые картинки сменялись у меня в голове одна другой: высокие горы, словно из битого стекла; каменные башни; невероятные города на скалах…
А затем я увидел кое-что ещё. То, что заставило меня похолодеть внутри.
Тьма, что была за гранью тьмы.
Живой вихрь пульсирующей черноты, которая, как говорил мне разум, находилась за пределами самых дальних уголков космоса; примитивное, безумное место; и именно там, в центре вихря, я ощутил волю, сознание и непристойные мысли Скитальца Тьмы.
Мне повезло, что я тогда закурил, иначе сейчас я бы это не писал.
Окурок догорел и обжёг мне пальцы, и именно эта боль привела меня в чувство.
Иначе… Иначе это первобытное дыхание тьмы высосало бы из меня всю сущность до самых костей.
Я вскрикнул и уронил сигарету.
Мой фонарик начал затухать, как в комнатах Блейка.
Атмосфера здесь и так была не самая праздничная и больше напоминала фамильный склеп в полночь, но теперь стала вообще гнетущей и мрачной.
Аж вены хочется вскрыть…
Нездоровая, тягостная, непонятная.
Начал подниматься очень старый и неприятный животный запах.
Он напомнил мне запах, исходящий от клеток мартышек в зоопарке летним жарким днём: запах гниющей соломы и кишащего мухами дерьма.
Отвратительный.
Запах появления Скитальца Тьмы…
Этой ползущей чумы, имеющей десятки имен в десятке культур.
Я призвал его, уставившись на это чёртов камень, и теперь он идёт.
Ньярлатотеп постучал в дверь, и я открыл её ему.
Мой фонарик давно потух, и я бросил его на пол.
Я слышал, как оно растёт над моей головой под сводом колокольни без окон, ширится, увеличивается, как отодвигающая здоровые ткани опухолевая ткань.
Оно росло само по себе, достигая необъятных размеров.
Я стоял в темноте и ждал, когда оно приблизится.
Я пришел в эту разрушенную церковь, чтобы встретиться с существом лицом к лицу, и не сбегу до того момента.
Не передать словами, насколько я был напуган.
Мои внутренности переплетались в узлы.
Моё сердце колотилось, в висках ломило.
Моя кожа натянулось настолько туго, что вот-вот грозила лопнуть.
Камень светился, словно наэлектризованный; балки над головой скрипели, и я услышал скользящий звук, словно существо протекло через люк.
Я задержал дыхание и напрягся.
Он пришёл сюда за мной, только его ждал сюрприз.
Я закричал, ощущая близость этого кошмара, вдохнул его маслянистый запах и засунул руку в карман пальто, вытаскивая принесённую с собой сигнальную шашку.
Скиталец был близко.
Он дохнул на меня из вонючей темноты.
Я не сомневался, что это он.
Набежавшая волна тепла обрушилась на меня; огненный шторм, который опалил мне брови и обжёг лицо.
Его дыхание напоминало пламя горнила; тёмный, безымянный жар, зародившийся где-то в беспросветных кипящих подвалах Вселенной.
Я отвернул колпачок на шашке, и она зашипела, освещая комнату красными всполохами.
Я видел Скитальца две или три секунды, пока он не отпрянул и не растворился в тени.
Но когда свет нашёл его, я увидел тягучую плоть, которая таяла сейчас, как мокрая глина.
Огромное, чёрное, блестящее от слизи существо с длинными дрожащими щупальцами, торчащими из живота, как кишки сбитой на дороге собаки.
Они извивались, раскручивались, а на конце каждого щупальца располагался рот с множеством острых, как спицы, зубов.
У меня больше не хватает слов, чтобы описать его.
Огромный. Злобный. Полный ненависти.
Казалось, вот его тело шевелится от перекатывающихся мышц, а в следующую секунду оно уже расползается, как желе, и сочится чёрной дымкой.
Я увидел гигантский красный глаз размером с колёсный диск. Он посмотрел на меня, а потом моргнул, как потухающая звезда, и исчез так быстро, что я не мог сказать, а точно ли я его видел.
Скиталец был соткан из теней и мрака, и меня не покидало ужасное чувство, что я видел только часть его.
А затем он исчез.
Именно это мне и показали мои глаза… и в то же время, я увидел в голове нечто совсем иное — искаженные, фрагментированные изображения, как отражение в засвеченной поверхности зеркала.
Это был какой-то пульсирующий стеклянный шар, из которого торчали паучьи конечности и колышущиеся отростки, ползущие, напоминающие паутину нити всевозможных цветов и оттенков, которые я прежде никогда не видел.