С. Сурин
Тень совы
Повесть
Сергей Алексеевич Сурин родился в г. Москве в 1944 г. Окончил химический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Сегодня мы знакомим читателей нашего журнала с первой повестью молодого автора.
Северный ветер разогнал облака, и дожди кончились. Утром лужи замерзли, но небо над городом было ясным, по-осеннему прозрачным, и день обещал порадовать солнцем.
Гудинас смотрел в окно на мальчишку в школьной форме, каблуком ботинка проламывавшего ледяную корочку на луже.
«Наверняка прогуливает», — подумал Гудинас.
Вызвал к себе Раймонис — начальник управления уголовного розыска.
— Капитан, вы не интересуетесь живописью? — сразу же начал он.
— Полный невежа, товарищ полковник, — ответил Гудинас.
— Стало быть, имя художника Котинаса вам ни о чем не говорит, — констатировал полковник. — А зря. Котинас не только известный художник, но и хороший художник. Но это лирика. А дело, наше дело, в том, что у него на даче в Тракае сегодня утром обнаружен труп женщины. Таким образом... Выезжайте в Тракай, капитан. Следователь прокуратуры там уже был. Сегодня вы должны встретиться и с ним, как понимаете...
Выйдя от полковника, Гудинас позвонил домой и предупредил жену, что к обеду наверняка не освободится. Та в ответ проворчала, что у него не служба, а каторга.
Это Гудинас уже слышал.
В первый момент Гудинас не заметил миниатюрного револьверчика, судорожно зажатого в руке женщины, лежавшей посреди комнаты. Револьверчик с трудом вынули из окостеневших пальцев. Гудинас с интересом осмотрел оружие. Не револьвер, а этакий сувенирчик с крохотной рукояткой, затейливо украшенной перламутром и серебром. Однако в барабане находились самые настоящие патроны малого калибра. Теперь предстояло установить личность убитой и — повод, по которому она явилась стреляться на дачу художника Котинаса. Капитан вздохнул. За одиннадцать лет работы в милиции он насмотрелся и на человеческое горе, и на глупость, и на жестокость. Но от сознания, что молодая, очень красивая женщина покончила с жизнью, было горько. «Чего же тебе не жилось? Такая замечательная осень, погода прекрасная, а ты застрелилась!» — подумал он и наклонился над трупом.
— Что скажешь? — спросил он судмедэксперта.
— Лет ей двадцать пять — двадцать семь. Смерть наступила более двух суток назад. Проникающее пулевое ранение в височную часть черепа. Видишь: выстрел произведен с близкого расстояния — волосы обожжены, опалена кожа возле раны.
— Грустная история. Из-за чего стреляются молодые женщины, а?
— Скажу одно: от хорошей жизни не стреляются ни молодые, ни старые, — усмехнулся тот.
— Видимо, ей было очень плохо. — Гудинас кивнул вошедшему в комнату участковому: — Пригласите соседей.
Вошли пожилые мужчина и женщина — супруги Ковальские, со страхом покосились на труп.
— Вы обнаружили тело? Расскажите, пожалуйста. Только по порядку.
— Котинас платит нам с мужем за то, что за домом присматриваем, — несмело начала женщина. — Нас тут некоторое время не было... Ездили к сестре в деревню. Вчера вернулись. Утром сегодня думаю: дай приберусь, Котинас возвратится с юга, вдруг заглянет на дачу? Пришла, ну и... Позвонили в милицию, прибежал он... — Женщина кивнула на участкового.
— Покойная была вам знакома?
— Магдой зовут, а фамилию не помню.
— И я фамилию не помню, — словно эхо, повторил за женой Ковальский.
— Расскажите, что вам известно о ней?
— Года два назад часто приезжала с Котинасом. Грешно о покойниках плохо говорить, но думала я о ней нехорошее: Котинас мужчина известный, денежный. Вот и вертятся возле него всякие... — Женщина махнула рукой. — Да и сами посудите: ему пятьдесят семь, а ей — двадцать шесть. Котинас-то был неравнодушен к ней, а она только хвостом крутила!
— Когда видели в последний раз Магду?
Супруги переглянулись.
— Да что ты мигаешь!— вдруг сердито сказала Ковальская мужу. — Две недели назад видели. Мы на автобус спешили, а она шла под горой. И не одна, с мужчиной.
— Что за мужчина?
— Высокий, солидный, лет под пятьдесят. С бородкой. В светлом плаще. Я их заметила, когда они прошли под фонарем, потому что сумеречно было... Часов шесть. А Магда-то нас не приметила. Да что ты все мигаешь! — Ковальская раздраженно посмотрела на мужа. — Ясно, что они тут делали... И вели себя осторожно. Я специально вернулась посмотреть, куда они пойдут. Зашли на дачу. Но не через калитку, а через задний двор. Когда вошли, даже ставни не распахнули.
— Прошу вас, товарищи, внимательно осмотреть дом, не исчезло ли что-нибудь из вещей, все ли находится на своих местах, — обратился Гудинас к Ковальским и направился во двор.
Под косогором вода озера свинцово поблескивала в лучах октябрьского солнца. Лес на противоположном берегу еще не растерял красные и золотые краски. Гудинасу не хотелось возвращаться в дом.
— Красивая! — произнес вдруг лейтенант Глушаков, сопровождавший Гудинаса.
— Что? — не понял тот.
— Красивая, говорю, была женщина. Но если она покончила с собой, почему даже записки не оставила? Хотела, чтобы ты поломал голову?
— Вместе со мной ломать голову придется и тебе, так что не иронизируй. Придется выяснить многое...
Вернулись на дачу, застали смущенно топтавшихся в дверях Ковальских.
— Ну как? Все на месте? — спросил Гудинас.
— Ценного ничего не пропало, все цело: и картины, и ковры, и радиоаппаратура. Только вот... — Ковальский замялся. — Пустые мешки из-под картошки из подвала куда-то исчезли.
— Мешки из-под картошки?
— Да, Котинас у нас картошку на зиму берет. Три полных мешка я ему поставил в подвал, а два пустых положил рядом. Их нет. И еще: когда я картошку затаскивал, натоптал там грязи. Убираться мне было некогда, — подумал, жена после нашего возвращения уберет. Но сейчас там чисто.
Гудинас нахмурился. Вместе с Ковальскими прошел в подвал. Там, в трех закутках, увидел ящики для хранения овощей, хозяйственный инвентарь, подрамники, пустые бутылки. Ковальский указал на лопату:
— Ее я оставил не здесь, а в другом углу. Точно.
На кирпичном полу стояли три туго набитых мешка с картошкой. Гудинас вгляделся: вокруг мешков — ни песчинки, кирпичи будто выскоблены.
— Лейтенант, — обратился Гудинас к Глушакову, — поработайте с экспертами. А я к Котинасу. Он должен прилететь сегодня с Кавказа.
Котинас жил в многоэтажном кооперативном доме на девятом этаже. Дверь распахнулась. Седой краснолицый гигант в махровом полосатом халате внимательно оглядел капитана. Было видно, что он только что вышел из ванной.
— Чему обязан? — дружелюбно пробасил он.
Капитан протянул удостоверение.
— Проходите. Я сейчас...
На стенах комнаты были развешаны литографии, пара пейзажей и портрет, который тотчас привлек внимание Гудинаса: портрет Магды. Вот она, значит, какая была при жизни: серые, большие глаза гордо глядели на капитана; волевой вздернутый подбородок, чувственная линия губ. За холодком в выражении лица угадывались упорство и задор.
Гудинас с первого взгляда почувствовал к художнику расположение, и о беде сообщать не хотелось. Но деваться все равно некуда, можно лишь оттянуть этот тяжелый момент.
Вошел Котинас — в строгом сером костюме. Энергичным жестом пригласил капитана устроиться в кресле, сам сел напротив и вопросительно посмотрел на Гудинаса.
Капитан спросил, указав на портрет Магды:
— Ваша работа?
Котинас кивнул и нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Давайте, капитан, перейдем к делу.
— Не могли бы вы указать имя и адрес девушки, изображенной на портрете? — спросил Гудинас.
— Зачем? Познакомиться хотите? — усмехнулся Котинас.
— Приехал поговорить о ней.
— Что она натворила? — нахмурился хозяин.
Гудинас помедлил с ответом, потом предложил:
— Давайте договоримся: сначала вы ответите на мои вопросы, затем, если понадобится, я отвечу вам. Поверьте, это и в ваших интересах, а мне будет проще работать. — Итак, прошу вас, анкетные данные девушки. Сами понимаете — не ради любопытства!
— Магда Бените, двадцать шесть лет, была замужем, развелась года четыре назад. Почему? Не знаю. Познакомился с ней позже. По образованию она художник-оформитель.
— Пожалуйста, подробнее о ваших отношениях...
— Встретились в позапрошлом году в Тракае. Я писал этюд на берегу озера, когда Магда появилась в компании молодых людей. Красивая, жизнерадостная женщина... Ну и... познакомились...
— У вас с Магдой установились близкие отношения?
— Да. Мы любили друг друга и, смею надеяться, чувство было обоюдное. Магда и я люди резкие, страстные, без предрассудков. — Котинас говорил почти сердито.
— Извините, я не хотел задевать вас...
— Да ладно... — отмахнулся Котинас. — Мы действительно были близки. Даже собирались пожениться, несмотря на разницу в возрасте. Однако в загс Магда не явилась: раздумала в последний момент. Потом я, словно мальчишка, умолял ее передумать, но... она не вернулась. — Котинас вздохнул.
— Так почему же Магда вас оставила?
— Видите ли, думаю, ощущала мое превосходство над собой, дарованное мне жизненным опытом; утверждала, что в ее первоначальном решении выйти за меня замуж была доля расчета на обеспеченную жизнь. Мысль об этом и мешала ей. Правда, в этом я был виноват: дал повод понять, что положение известного художника уже само по себе дарует кое-какие преимущества...
— Что за повод?
— Магда окончила художественное училище и, помимо работы художника-оформителя, в свободное время занималась живописью. Она несколько раз посылала свои работы на выставки, но безрезультатно. Я же помог ей через отборочную комиссию выставить несколько картин и устроил так, что их отметила критика. Это неожиданно открылось и задело Магду. Так появилась трещина в наших отношениях. Вы поняли, что за человек Магда? — Котинас помолчал минуту. — Впрочем, характер у нее не гладкий: норовистая, достаточно легкомысленная, к жизни относится, как к цепочке приключений: приятных, острых... Так бывает, если в жизни везет. Ведь за промахи ей расплачиваться не приходилось. А в целом девушка она умная, гордая.