— И что же эта фраза могла означать?
— Не знаю. — Венантас пожал плечами. — Но на глазах у нее появились слезы. Она поцеловала меня и больше ничего не сказала... Но ушел я прямо-таки счастливым.
— Извините, мне важно знать об увлечениях Магды после развода. Вы, возможно, в курсе дела?
— У Магды всегда было много поклонников. — Венантас горько усмехнулся. — Сначала она увлекла одного спортсмена, этакого здоровяка. Потом был Котинас. Почему они не поженились, не знаю. Думаю, с ним ей было бы хорошо. Самый последний — инженер одного завода, Оринтас. Магда его любила. Но в последнее время словно черная кошка между ними пробежала — разошлись, перессорились. Магда очень страдала из-за разрыва их отношений. Думаю, Тадеуш приложил к этому руку.
— Какой Тадеуш?
— Вертелся возле нее «красавчик» — кстати, это его прозвище, — пытался ухаживать, но безрезультатно. Магда на нем сразу крест поставила. Он затаил обиду и, видимо, отомстил. Деталей не знаю, только догадываюсь. Однажды в августе я встретил его, он принялся говорить о Магде мерзости, даже обещал продемонстрировать какие-то фотографии, унижающие ее. Оринтасу, уверен, он и показал эти фотографии...
— Какие фотографии?
— Не знаю. Я Тадеушу врезал в тот раз по физиономии.
— Понятно. Откуда вы все знаете о ее поклонниках?
— Я же как тень следовал за ней эти годы.
Гудинас заметил, что к свежей могиле подошел высокий молодой мужчина. Уже полчаса назад капитан обратил на него внимание. Тот, как и Гудинас, издали наблюдал за похоронами. Теперь этот человек стоял около могилы, скорбно опустив голову. В руках у него Гудинас заметил букет. Преклонив колено, мужчина положил цветы рядом с венками в изголовье, затем поднялся и быстро пошел по аллее.
— Это и есть Оринтас... — пояснил Венантас, заметив, что капитан напряженно следит за незнакомцем.
Кивнув Бенитасу, капитан направился за мужчиной и нагнал его у выхода с кладбища.
У Оринтаса было красивое, мужественное лицо: высокий лоб, прямоугольный подбородок, твердый взгляд. На вопросы тот отвечал кратко и уверенно, с высокомерием поглядывая на капитана.
— Вы были в близких отношениях с Бените? — прямо спросил Гудинас.
— Предположим.
— И сами разорвали отношения?
— Да. Я сказал Магде, что не желаю ее видеть, поскольку... поскольку у нее было слишком бурное прошлое и не менее бурное настоящее.
— Откуда вам это известно?
— К сожалению, капитан, я абсолютно уверен в том, что утверждаю. Я привык верить собственным глазам. Извините, но мне пора на работу...
— Я подвезу вас, — предложил Гудинас и в машине вновь обратился к Оринтасу: — Однако на могилу вы пришли. Значит...
— Мне жалко Магду, капитан, — сухо оборвал его инженер.
— Кто очернил ее в ваших глазах?
Оринтас молчал. Затем произнес:
— Преступник перед вами. Это из-за меня Магда застрелилась.
— Так... Из-за чего же конкретно?
— Во вторник я позвонил ей из Волгограда, где был в командировке, и сказал, что порываю с ней. Женщина, которая водит дружбу с таким подонком, как Тадеуш, для меня не существует. Я сказал это и повесил трубку. А на следующий день она покончила с собой.
— Насколько мне известно, Магда не хотела иметь с Тадеушем никаких отношений, — заметил Гудинас, припомнив рассказ Венантаса.
— Я собственными глазами видел их вместе возле проходной нашего завода. Втроем они поджидали свою подружку Гирич.
— Когда это было? — насторожился капитан.
— Недели две назад, в пятницу. А накануне Магда уверяла меня, что ненавидит этого подонка и ничего общего с ним не имеет... Зачем она обманула меня?
— Вы сказали, там был третий?
— Да. Но его я не знаю. Высокий мужчина средних лет, с бородкой. В светлом плаще.
— И что же дальше?
— Они дождались Гирич и вчетвером уехали на машине. В субботу и в воскресенье я разыскивал Магду, но ее не было в Вильнюсе. Позже Ядвига мне сказала, что они ездили на пикник.
— Кто и когда сказал вам о смерти Бените и о ее похоронах?
— Та же Ядвига Гирич. Сегодня утром.
— И все же кто именно так отрицательно повлиял на ваше мнение о Магде?
— Тадеуш говорил мне, что Магда близка с ним. Ядвига подтвердила это.
Из машины Гудинас задумчиво следил, как Оринтас пересекает заводской двор. Какая-то женщина, проходя мимо, поздоровалась с ним. Он важно и холодно кивнул в ответ. Женщина остановилась и, пока Оринтас не скрылся в административном корпусе, смотрела ему вслед. Гудинасу она показалась знакомой. Он пригляделся и узнал: это была Ядвига Гирич.
В Управлении Гудинас получил затребованные дела и поднялся к себе в кабинет.
В комнату влетел Глушаков. Скинув плащ, уселся в кресло напротив капитана и выложил на стол фотографию:
— Ничего девочка, а?
— Ничего, — согласился Гудинас, разглядывая изображение обнаженной девицы.
— Узнаешь? — Глушаков подсел поближе. — Вглядись внимательно. Это же Гирич. Только в гриме. Помнишь, Ирене рассказывала, что Буткус предлагал ей фотографироваться загримированной?
— Так вот почему Гирич скрывает свои отношения с Буткусом... — протянул Гудинас.
В эту минуту полковник Раймонис вызвал сотрудников по селектору к себе в кабинет.
Совещание было коротким. Раймонис проинформировал всех о найденных отпечатках пальцев Федоровича на чемоданчике с деньгами, отметив, что это пока единственный след, свидетельствующий о недавнем пребывании Федоровича в Литве. Гудинас слушал полковника, и тут его осенило: он вспомнил о бородаче, сопровождавшем Бените на дачу. По всем признакам, это мог быть Федорович. Гудинас попросил слова и доложил об этом.
— Необходимо предъявить фото преступника Ковальским для опознания, — заключил он.
— Ну что ж, капитан, — кивнул Раймонис. — Дельное предложение. Сегодня же организуйте повторный осмотр дачи художника... Да... еще мешки. Кому они понадобились? Дача находится на берегу озера. Может быть, в мешках что-либо захоронили под водой? Обязательно проверьте!
В Тракае эксперты вновь обследовали пол в подвале и очертили мелом места, где, согласно заключениям экспертов, была обнаружена кровь. Глушаков между тем обнаружил на лодке Котинаса ворсинки от дерюги, зацепившиеся за шляпку плохо вбитого гвоздя.
Тем временем водолазы тщательно осматривали дно озера напротив дачи Котинаса. Вскоре наверх был поднят холщовый мешок. В нем оказался светлый плащ и мужской костюм. Через полчаса вытащили труп мужчины. По татуировке на тыльной стороне левой ладони и отсутствию фаланги на указательном пальце той же руки пришли к предварительному заключению, что это Федорович.
Ковальская, рассмотрев фотографию Федоровича, опознала бородача.
Архивная папка в синем дерматиновом переплете была толстой и тяжелой. Собранные здесь документы касались ликвидации вооруженных банд в районе, где действовала рота Котинаса. Гудинас принялся читать.
«...Наиболее крупное формирование (главарь по кличке «Лях») насчитывало более сорока человек. Банда «Совы» имела в составе тридцать восемь человек. 11 октября 1946 г. банда Ляха была окружена группой бойцов под командованием ст. л. П. Котинаса и взводом милиции. В ходе трехчасового боя уничтожена. Главарь банды «Лях» (фамилия не установлена), находясь в безвыходном положении, застрелился. Операция по ликвидации банды «Совы» проводилась в несколько этапов летом и осенью 1946 г. и представляла значительные трудности ввиду того, что банда была рассредоточена на значительной территории группами по пять-шесть человек, имела несколько запасных баз, хорошо замаскированные бункеры, налаженную связь с подпольем в городах. Для проведения крупных операций группы сосредотачивались в определенных местах. В результате активного поиска и преследования летом 1946 г. численность банды значительно сократилась. Окончательно банда была разгромлена в сентябре 1946 г. 14 сентября раненый главарь — некий Ю. Андрюлис по кличке «Сова» был захвачен в плен. В ночь на 16 сентября ему удалось совершить побег из камеры райотдела милиции. Вместе с ним бежал вор Копыль А. Ф., накануне задержанный органами милиции. Преступникам удалось достигнуть болот, где их след был утерян. Предполагается, что бандиты погибли в болотных топях».
Далее в деле шел длинный список убийств, надругательств над женщинами, детьми, стариками, следовали рапорты работников милиции и прокуратуры, расследовавших злодеяния «Совы» и его людей. Гудинас забыл об усталости. Даже он, проработавший в уголовном розыске более десяти лет и сталкивающийся по службе с самыми различными преступлениями, был потрясен описанием зверств в сухих и бесстрастных протоколах. Сначала Гудинас подумал, что жестокость «Совы» носит исключительно патологический характер и обусловлена нарушением психики, но вскоре наткнулся на фотографию убитой девушки, лежавшей на дощатом полу. На обнаженной спине девушки бандиты сделали надпись. Отчетливо были видны слова первой строки: «Мое кредо!»
В деле был подшит и пожелтевший листок бумаги — письмо «Совы», оставленное в руке одного из убитых. Чернила изрядно выцвели, каракули можно было разобрать лишь с трудом:
«Краснопузые! Я веду точный счет всему, что вы у меня забрали! И за все возьму плату, не будь я Андрюлисом. Вы разорили нашу ферму, одну из самых богатых в Литве, вы взяли скотину, которая принадлежала мне и моей сестре, вы забрали мой дом и мою землю. За все вы расплатитесь слезами и кровью! Вам не жить в моем доме — я его сжег! На пепелище я нашел старое тавро, которым еще мой дед клеймил скотину. И этим тавром я вновь стану клеймить коров, своих коров. Этими коровами станут ваши жены, дочери. Я буду клеймить их точно так же, как клеймят скотину. Они будут визжать и извиваться от боли, а я буду хохотать над ними и над вами, потому что ненавижу вас! Это мой знак, символ моей борьбы и ненависти. Запомните его и страшитесь!»