— А при чем здесь «Ап-чхи, ап-чхи!»? — спросил Том.
— Я думаю, раньше симптомы чумы были похожи на грипп — чихание и все такое, — ответил Джек.
— Понятно, — согласился Том. — А «Все мы падаем вниз» и так ясно.
— Ага. Все падают — мертвыми! — подытожил Джек.
Эти детские голоса мешали Риган сосредоточиться. Казалось, десяток или больше малышей что-то повторяют нараспев. На экранчике ее игрового «гейм-боя» начали рушиться кирпичи стен «тетриса». Высший уровень. Ей приходилось напрягать все свое внимание, чтобы успевать за скоростью игры на этом уровне.
И вот эти пронзительные, тонкие детские голоса испортили ей все дело.
— Черт!
Она сидела на кровати, скрестив ноги. Напротив работал телевизор с приглушенным звуком. МТУ. Ей нравился бешеный калейдоскоп разноцветных образов, мелькающих на экране на этом канале, но музыка, которую они передают, была чаще всего кошмарной! По-настоящему Риган нравился только жесткий техно-хип-хоп. Все остальное, по ее мнению, было просто «отстой — максимальный»!
Риган уставилась в окно. Вечер кровавой зарей плавно перетекал в ночь. Облака низко висели в небе, как окровавленные куски бинтов.
Какие-то дети, что ли, играют там внизу и поют? Нет, этого не может быть. Участок вокруг дома огромный. Какие еще дети?
Риган вскочила с кровати, стараясь понять, откуда слышится это пение. Временами ей казалось, что оно доносится из-за окна, а временами будто раздается внутри дома.
Она рывком открыла дверь своей спальни.
Голоса долетали снизу.
— Эй! Дженни! Ты что? Убавь звук! — заорала Риган.
Голоса рассыпались колокольчиками смеха.
Риган нахмурилась. Наверное, телевизор. Хотя по звуку не похоже. Больше похоже, что Дженни наприглашала в дом кучу местной ребятни, чтобы поиграть с ними.
Послышался беспорядочный шум и гам, а потом снова раздалась песенка:
Риган начала медленно спускаться по лестнице. В воздухе витал запах уксуса. У нее закружилась голова. Стены на лестнице и в коридоре словно плавились в потоках раскаленного воздуха.
Дверь в гостиную была закрыта. Голоса доносились оттуда. Риган ощущала слабые вибрации от топота ног в такт громкой песенке.
Воздух вокруг нее сгустился. Пот струйками сбегал по лбу.
Голоса стали громче. Десяток детишек. А может, два. Она почти видела их. Хлопают в ладоши, поют, притоптывают и кружатся в бешеном хороводе.
Что-то тут не так.
Риган почувствовала, что ее движения как будто замедлились. Путь по кафельному полу коридора до деревянной двери гостиной занял целую вечность. Она следила, как ее рука тянется к ручке двери — как будто она смотрит на руку, принадлежащую кому-то другому. Реальность стремительно погружалась в бездну. Риган увидела, как коридор вокруг нее начал искривляться и искажаться. Дверь качнулась и словно выгнулась в ее сторону.
Риган уставилась на свои пальцы, которые ужасающе медленно ползли к бронзовой дверной ручке. Так она никогда не коснется ее. Никогда не дотянется.
Ап-чхи! Ап-чхи! Мы все падаем вниз — мертвыми!..
Пение и пляски достигли апогея. Раздались крики, визг, смех и глухие удары, словно хоро-.вод, кружившийся в воображении Риган, рассыпался и дети попадали на пол.
Дверь оказалась изуродована грубо намалеванным красной краской крестом. Красные капли упали на руку Риган. Теплые, как кровь.
Она схватилась за ручку и, толкнув, открыла дверь.
Налетевшим ниоткуда ветром голоса унесло прочь.
В гостиной, растянувшись на диване, лежала Дженни и смотрела телевизор. Там шла какая-то игра. Кроме перемещавшихся фигур на экране, в комнате ничто не двигалось.