— Такой я хотела остаться навсегда. В Стигии, в черных подземных залах древнего Луксура хранились и, наверное, до сих пор хранятся драгоценные свитки, в которые занесены великие и ужасные тайны, что позволяют повелевать могучими силами, неподвластными обычному человеку. В одном из этих свитков я прочла, что человек может обрести бессмертие, избрав себе в союзники Мрак, и сразу отправилась в Кеми, город мертвых. Я сошла в подземелья одной из пирамид и умерла, чтобы жить вечно! Там, глубоко в недрах гигантской гробницы, заполненной тысячами мумий, до сих пор стоит мой саркофаг…
Глаза призрака вдруг загорелись желтым огнем, и перед Соней снова предстала согбенная старуха в темном, истрепанном одеянии.
— Вот такой была принцесса Акиваша,— дребезжащим голосом сказала она.
Соня долго молчала, не находя слов для ответа.
— А что же… Что было дальше? — спросила она наконец.— И как ты оказалась столь далеко от Кеми, от Стигии?
— Расскажу и об этом. Много тысяч лет назад я жила во мраке подземелий, участвовала в обрядах магов и жрецов Сета. Я пила кровь жертв, которых проводили через Ворота Смерти. Да, я была упырем. Так проходил век за веком, тысячелетие за тысячелетием.
Но пятьсот лет назад в подземелья моей пирамиды ворвался великий и могучий воин. Ворвался, точно ураган. Он был полон жизни, она буквально кипела в нем, била ключом. Это был король Аквилонии Конан, и пришел он за Сердцем Аримана, драгоценным камнем, который обладал великой магической силой. В подземном зале, возле алтаря, произошла ужасная битва за Сердце Аримана. В этой битве сошлись стигийские жрецы Сета, кхитайские колдуны, вооруженные посохами из Дерева Смерти, которые убивают простым прикосновением, и этот король. Он победил всех. Я разговаривала с ним, предлагала ему вечную жизнь. Не ради колдовского камня, который был мне совсем не нужен, а ради огромной жизненной силы этого человека, частица которой могла достаться и мне. Но король Конан лишь посмеялся надо мной и ушел, забрав драгоценный талисман с собой. Я же вдруг почувствовала, что он — по-настоящему живой, а окружающие меня жрецы наполовину мертвы и моя жизнь во мраке подземелий — лишь призрачная тень настоящей жизни. Тот король… Он был как порыв свежего ветра, разметавший затхлый воздух моих подземелий. Я возненавидела пирамиду, тюрьму, в которой добровольно провела десять тысяч лет, и поняла, что не могу больше там оставаться. С тех пор я брожу по свету, не живая, но и не мертвая. Теперь ты понимаешь, чем может обернуться твоя мечта?
Соня содрогнулась. Да, такая цена за бессмертие действительно была слишком высока. Получить вечную жизнь, но… Ценой смерти! Отдать свою человеческую сущность, чтобы возродиться таким вот существом, великим и жалким одновременно…
— Скажи, Акиваша…— Соня наконец справилась с собой, голос ее больше не дрожал.— А в той долине, там мне тоже придется заключить сделку с Мраком, чтобы обрести бессмертие? Неужели нет другого пути?
— О той долине ходят самые разные слухи,— отозвалась Акиваша,— но я не знаю, что в них правда, а что — ложь. И есть ли там бессмертные, тоже не знаю. В свое время я пыталась туда проникнуть, но так и не смогла сделать этого.
— Почему же? — спросила Соня.
— Потому что некие могучие силы не пропускают в долину Мрак и все, что связано с ним. Я не знаю, что ждет тебя там, но в одном уверена точно: никаких сделок с Мраком не будет. Там его попросту нет. Как знать, может, тебе повезет больше, чем мне… Ладно, хватит об этом. Сегодня мы заночуем здесь, а с рассветом снова двинемся в путь. Нам осталось пройти всего один перевал, и, если все сложится удачно, завтра к вечеру ты увидишь свою долину.
* * *Утром они снова двинулись на север, туда, где ущелье замыкало прелестную маленькую долину. Постепенно, по мере того как они поднимались, трава и деревья остались позади, их сменили каменистые осыпи и скалы, а вскоре долина, приютившая их накануне, превратилась в лоскут изумрудной зелени. Несколько поворотов ущелья — и она вовсе затерялась где-то далеко внизу. А подъем все длился и длился. К счастью, Соня умела ходить в горах. Она знала, что ноги надо ставить на всю ступню, несмотря на то что дорога довольно круто поднимается вверх. Равнинный житель, впервые попав в горы, пытается идти на носках, не опираясь на пятку. Это кажется более естественным на крутом склоне, но при такой ходьбе человек быстро изматывает себя: его икры испытывают непомерное напряжение, их начинает сводить, ноги дрожат и перестают повиноваться. Соня вспомнила, как ей однажды пришлось пробираться через полузасыпанное обвалами ущелье Кривая Пасть в Кезанкийских горах. Там, пожалуй, было потруднее: приходилось постоянно огибать огромные валуны. Здесь же дорога была более-менее чистой.