Несомненно, он на это и рассчитывал.
И для Алины, равно как и для Дарклинга, это делало его гостем весьма неприятным и определенно нежеланным.
Когда последний аккорд заунывной музыки отзвучал, и стало не зазорно покинуть похороны, заклинатели света и теней откланялись, выразив все необходимые соболезнования, и удалились в сопровождении своих гришей в Малый дворец.
— Ненавижу похороны.
Дарклинг облегченно скинул кафтан, закрыв за Алиной дверь.
Она прошла вглубь комнаты, к камину, грея руки.
Из-за использования скверны, она побаивалась теперь использовать свои силы, чтобы не выйти из-под контроля, и на сквозном весеннем ветру слишком легко мерзла.
Это зрелище слишком напомнило Дарклингу мать, пойти к которой после всего он так и не решился.
— Замерзла? — он подошел ближе, взяв ее ладони в свои руки, согревая теплым дыханием.
— Немного.
Алина стянула вуаль, и Александр грустно улыбнулся, рассматривая ее волосы.
Такова была цена его спасения. Невообразимо маленькая, по сравнению с тем, что могло бы случиться.
Эту цену ему пришлось заплатить за собственную гордость и самонадеянность.
И этот урок вдруг стал весомее всех старых уроков Багры.
Сидя над бесчувственным телом Алины, Дарклинг впервые за сотни лет позволил себе поставить хоть что-то выше Равки.
Поэтому, когда девочка наконец очнулась, он не повторил ни одного из своих слов, которыми так легко бросался в нее из обиды и злости. Не повторил дурацких предостережений, и насмешек.
Взращиваемый им самим холод ушел. Но пришла война.
Дарклинг ни разу не сказал «я же говорил», хотя имел полное право. Идеалистический мир без каньона, но с песнями и плясками, разбился о сообщения с границ.
Форпосты разрушены. Первая армия стремительно отступает. Вторая армия отступает тоже, пусть не стремительно, просто — быстро.
Фьерда и Шухан уже делят их земли, и упражняются в остроумии в адрес молодых царевичей, совершенно не стесняясь того, что те хоронят отца.
Страну лихорадит, и этот камин с его теплом кажется последним тихим местом во всем мире.
Но даже это у них отбирает решительный стук в дверь.
Александр злится.
Сердито расстегивает косоворотку*, кивая в сторону двери:
— Откроешь?
Алина удивленно приподняла бровь, потому, что если только за дверью не Мал, в чем не было никакой уверенности, подобный жест значил… достаточно много.
И все же Алина не возразила.
К удивлению Николая.
— Мисс Старкова.
— Мой царевич.
Юноша улыбнулся, не скрывая истинного настроения. Он, конечно, слышал от своих людей во дворце о возможных отношениях между Дарклингом и заклинательницей солнца. Но, в известной степени, считал это маловероятным, и списывал на слухи, на обычную заинтересованность, которую к Алине Старковой испытывали все, а Дарклинг — в особенности, исходя из его положения.
Но, вернувшись во дворец, он тщательно наблюдал за ними на похоронах любимого отца, и теперь отбросил все сомнения.
К чести его или нет, но он тут же начал рассчитывать возможности, которые можно использовать, чтобы повернуть это к своему первоначальному плану.
— Можно просто Николай.
— Чем обязаны вашему визиту? — донесся из глубины комнаты далеко недоброжелательный голос Дарклинга.
— Хотел лишь убедиться, что вы в самом деле пришли в себя после происшествия в Новокрибирске.
Дарклинг криво улыбнулся, спрятав за спиной покалеченные руки.
— Как отрадно, что вы считаете это не более чем происшествием.
Николай не ответил, многозначительно опустив глаза на черту порога, переступить через который ему так никто и не предложил.
Искренне надеясь, что хоть капля царской крови остановит повелителя теней пусть не от грубости, но хоть от убийства, царевич вошел в комнату, и подошел к огромному столу. Оперся руками на карты Дарклинга, и невозмутимо изрек:
— Положение у нас хуже некуда.
Александр с Алиной переглянулись, разом опешив от подобной вольности.
Николай тем временем, ни капли не смутившись, продолжил:
— И ваше, если не ошибаюсь, даже похуже моего.
Дарклинг скрестил руки на груди.
— Буду с вами откровенен, мой царевич, — он, по примеру юноши, особенно выделил церемониальное обращение, не скрывая злых ноток в голосе. — Располагая возможностью располовинить вас, не сдвигаясь с места, я рассчитываю на более уважительное обращение.
Алина закрыла дверь с выразительным хлопком, и присоединилась к Дарклингу, но все же промолчала.
Пусть использовать скверну или даже свою силу она и боялась, но от положения, которое ей с легкой руки предлагали бесчисленные слухи, домыслы и рассказы очевидцев, отказываться вовсе не собиралась.
Ей, черт возьми, нравилось иметь власть.
— Ну, если у нас день откровений, то позвольте и мне заметить, что я в курсе некоторых ваших планов, касающихся моей фамилии, и того прекрасного золотого трона, который ей принадлежит.
Дарклинг расплылся в довольной улыбке.
— Должен вас разочаровать, но вы знаете исключительно о тех планах, которые мне нужно было чтоб вы знали.
Николай в сомнении склонил голову.
— Или вы действительно полагали, что проведя столько лет рядом с портной вроде Жени Сафиной, я не узнаю возле себя корпориала куда менее искусного?
Царевич не ответил. Но Дарклинг все же смягчился.
— Но, должен признать, ваши действия были великолепны. И скажу даже, что ждал нашей встречи, чтобы сказать вам это лично.
— Вы же понимаете, что никакая лесть не заставит меня отказаться от трона? Особенно в вашу пользу?
— Не смею даже надеяться.
— Тогда к чему все эти пассажи?
— Как вы успели уже заметить, положение наше далеко от того, чтобы позволить себе честную и благородную борьбу за трон. Как, впрочем, и любую другую борьбу. Но, если отставить на время это разногласие, я думаю, вы согласитесь, что проблемы у нас общие.
— И что же?
— За мной Вторая Армия, за вами, судя по всему — Первая. Мы оба хотим мира для Равки, и нас обоих не устраивает ваш брат на троне. Думаю тянет на вынужденный союз.
— Просите меня о помощи?
— Предлагаю на время объединить силы, не путайте. Ваш отказ меня расстроит, но не изменит моих планов.
Николай выдержал долгую паузу, и не менее долгий взгляд собеседника.
— Одна причина верить вам?
— Мое поручительство.
Голос Алины был тверд, как камень.
— Ведь кто станет сомневаться в словах заклинательницы солнца?
Николай лукаво улыбнулся, и после минутного раздумья, протянул девушке руку.
Она от рукопожатия удержалась.
— Святые не заключают сделок, мой царевич.
— Ну да, конечно.
Юноша повернул ладонь к Дарклингу, и тот коротко сжал ее.
— А теперь…
— А теперь, я полагаю, вы слишком сломлены скорбью по отцу, чтобы продолжать разговор.
Если Николай и был недоволен, то виду не подал.
— Конечно. Благодарю за ваши соболезнования. Пусть их и не последовало.
И, не дожидаясь ответа, наконец-то вышел.
— Как мало тебе было нужно чтобы признать существование дипломатии.
Александр закатил глаза.
— Он мне не нравится.
— Мне тоже. Но ты заключил с ним союз.
— Пожинаю плоды.
Алина вопреки всему улыбнулась, играя с отворотом его рубашки.
На большом военном столе мирно лежала куча непрочитанных донесений со всех фронтов, которые принесли всего за пару часов, что длились похороны.
— Когда закончим со всем этим, — начал Александр, наклонившись к самому ее уху, — я сделаю так, чтобы по меньшей мере неделю нас никто не смог ни найти, ни потревожить.
Алина густо покраснела, но только протянула Дарклингу один из конвертов, отгородившись им, как щитом.
— Увидимся на военном совете.
— Куда пойдешь?