— К Багре.
Вечно молодое лицо окаменело.
— Передай… — он отвернулся к окну, на скулах заиграли желваки. — Ничего не говори.
— Александр…
— Иди.
Алина остановилась у самой двери, рассматривая резную ручку.
— Знаешь, я бы что угодно отдала, только бы хоть раз поговорить с мамой.
И вышла, не позволив Дарклингу ничего сказать в ответ.
Узкая кровать, лохань для купаний и плита с чайником на ней. В центре комнаты два стула, а в большой плиточной печи ревет пламя…
Хижина Багры ни капли не изменилась, равно как и сама старуха. На ее лице не прибавилось и не углубилось ни одной морщины, будто она выбрала единственный день своей старости, чтобы растянуть его на всю жизнь.
Алина быстро закрыла за собой дверь, не дожидаясь едкого замечания о тепле.
Багра молчала. Сверлила девушку своим пронзительным взглядом.
Так же молча протянула руку, приглашая сесть напротив.
Алина послушалась.
— Хотела бы я увидеть его оленя… — прошептала женщина, рассматривая ошейник.
— Он был прекрасен.
Губы Багры искривились в презрительной усмешке.
— Он был создан, чтобы умереть. Но ты ведь это и так поняла, верно, девочка?
— Он позволил убить себя.
— Потому что так было ему предназначено сутью творения.
— Скверной?
Женщина нахмурилась, и ее взгляд стал невероятно цепким, высматривающим каждую черточку в лице заклинательницы солнца.
— Ты боишься.
— Вы не видели, что я делала.
— Мне и не нужно. Я видела, скверну моего отца, и скверну моего сына. Думаешь, я бы увидела что-то новое?
Алина поежилась.
— Я не могу это контролировать.
— Нет, ты просто не хочешь. Это же решает столько проблем. Поможет выиграть войны, в которые вы с Дарклингом втянули страну. Поможет устрашить врагов на многие века вперед. И главное, так легко.
Девушка почувствовала, как что-то неприятно кольнуло в груди. Ведь Багра права.
— И ты пришла ко мне сегодня только ради одного. Чтобы я научила тебя управлять этим.
И в этом тоже.
Алина правда хочет этого. Она знает как позвать, и теперь хочет только знать, как заставить это остановиться. И тогда все закончится быстро.
О да, мысль о ей одной, сокрушающей вражеские армии в одиночку, пьянила. Санкта Алина, спасительница Равки. Могущественная и непобедимая.
— Но я не стану тебя учить.
— Я хочу спасти всех. Даже если придется отдать за это жизнь.
Багра рассмеялась, и от ее смеха стало не по себе.
— Жизнь? Посмотри на свои волосы, девочка. Думаешь, так умирают гриши? Скверне не нужна твоя жизнь. Ей нужно кое-что гораздо дороже. Много твоих жизней назад, мой сын решил использовать скверну чтобы спасти жизни множества гришей. Но благими намерениями как всегда выстелена дорога в ад. Он пытался, раз за разом, и падал все глубже. Ты думаешь, ты вытаскиваешь его из пропасти? Нет, ты падаешь вслед за ним.
— Это не так.
— Ты уже не смущаешься черного кафтана. Ты смотришь на меня так же свысока, как смотрит он. Ты мечтаешь о могуществе, скажешь нет?
Когда-то Алина бы покраснела. И ей стоило бы подумать о том «когда-то». Может она тогда услышала бы каждое слово вечно мерзнущей старухи.
— Скверне не нужна твоя жизнь. Она заберет твою душу.
Цена, цена, цена…
Почему все должно иметь цену?
За обретение силы — кровь. За Каньон — кровь. За скверну, что сокрушит врагов — душа?..
Может она и правда помешалась, но душа больше не казалась такой огромной ценой. Уж точно не дороже крови.
— Ну и пусть.
Заклинательница резко встала, желая уйти. Чего она вообще ждала от этой встречи? Благодарностей? Признания своей правоты? От Багры?
Алина ведь пообещала себе больше не быть наивной девочкой.
— Ведь солнце должно было согреть и осветить Равку, а не сжечь ее дотла.
— Вы так искусны в метафорах. Дарклинга тоже ими воспитывали?
— Ты стала жестокой, девочка.
— Интересно, после какой попытки убить меня?
— А сколько ты их знала? Две? Три?
Девушка пропустила мимо ушей язвительность старухи.
— А сколько по вашему должна была узнать?
— Думаешь, за тысячу лет меня мало пытались убить?
— Если так пытаетесь отрицать свою жестокость, то это будет величайшей вашей ложью.
— Я не отрицаю мою жестокость. И не отказываюсь от своих ошибок. Это единственный урок, который я тебе сегодня преподам.
— Если бы не ваши уроки…
— Он бы не стал таким, да, знаю. И ты бы такой не стала. Всё мои уроки. Вы двое ничего не выбирали, ничего не делали. Только слушали меня и подчинялись.
Маска Багры странным образом спала, обнажив все ее годы и все страдания. Вечно ровные плечи дрогнули, согнувшись, и старуха тяжело опустилась на стул, опираясь на свою трость.
Выдохнула.
— Я устала вас учить. Я хочу покоя. Уходи прочь.
Алина вышла так же стремительно. Гнев растекался от нее, почти осязаемый.
Глупая старуха. Бесполезная. Жалкая.
Она докажет ей, что правда на ее, Алины, стороне. Даже если придется весь мир сжечь дотла.
Комментарий к Часть 14
* - поставила звездочку только чтобы убедиться, что все представили Бэна Барнса в косоворотке🙃
========== Часть 15 ==========
Два полка разбиты почти в сотне миль от фьерданской границы. На равкианской территории. Удерживаемая почти неделю линия фронта прорвана. Жертвы среди мирного населения посчитать невозможно. Дым от ритуальных костров дрюскелей виден за многие мили. На этих кострах горят гриши.
Алина сама горит с ними. По крайней мере, именно так себя чувствует.
Но Александр спокоен и холоден. Как лед. Как зимняя ночь.
И будь у Василия Ланцова больше одной извилины, он бы понял, что когда на него смотрят так, как смотрит на него теперь Дарклинг, стоит очень бояться.
— Значит необходимо вынести выговоры их командирам. Разжаловать, заменить…
— Брат, это только усилит наши потери.
— Вот уж не думаю. Мы выделяем громадные деньги на армию…
— Вы выделяете копейки на армию. — Алина едва не удержалась чтобы не ударить ладонями в стол. Ярость до скрипа стискивала ей зубы. — Как люди, которые ночами мерзнут в дырявых шатрах и едят одну мамалыгу, могут достойно сражаться за царя и страну?
Оторопел не только Василий. Александр несильно придавил ее ногу своей под столом. Алина отступила на шаг.
— Не вам, госпожа Старкова, рассуждать о моей армии.
— Я служила в вашей армии. И я скорее поверю фьерданцу, который назовет ее жалкой, чем равкианцу, что назовет ее сильной.
Николай с плохо скрываемым восхищением приподнял бровь. Это была единственная его реакция. Но его брат не был столь хладнокровен.
Василий сильно покраснел, оглядываясь на близ стоящих генералов.
— Как смеете вы так говорить так о Первой армии?
— Я служила в Первой армии! И буду так говорить, пока это не перестанет быть правдой!
— Я не желаю это слушать.
Тихий шепот, даже шипение Дарклинга сквозь стиснутые зубы она не услышала.
— Алина, хватит.
— Так продайте своих чертовых лошадей, или золотую карету, или…
— Сейчас же покиньте зал совета.
— Вы не имеете права.
— Имеет.
Дарклинг сильно сжал ее предплечье, заслонив собой от Василия.
— Иди.
Его тон не терпел возражений. И она не ослушалась.
У самого выхода услышала только уверенное:
— Она права, брат.
Хлопнула дверью. И пошла куда глаза глядят.
— Роскошь большого дворца неуместна, когда мы ведем такую сложную войну.
— Желаешь последовать за ней?
— Я лишь говорю, что в словах Алины Старковой есть смысл.
Дарклинг подозрительно прищурился. Ему слишком хорошо были знакомы подобные ходы.
Николаю было бы куда лучше и удобнее подождать, пока Алина выйдет. Но он не ждал. И думал, что заклинатель теней не увидел брошенного в его сторону оценивающего взгляда царевича.